Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты
Шрифт:
Он ничего не сказал командиру. Знал: если скажет хоть слово — наступит реакция, и он не сможет четко выполнить посадочный маневр.
Машина, как на лыжах, соскользнула с покатого лба наледи, остановилась. И только теперь он почувствовал дрожь в руках. Когда представил себе, что не смог бы выловить командира над Кратером, его бросило в пот. Второй лучевой залп из провала почти наверняка свел бы на нет все усилия… Он взглянул на Бакунина в зеркало: странный блеск уже совершенно сошел с голубоватой поверхности скафандра. Синие и пурпурные огоньки как ни в чем не бывало спокойно перемигивались по контуру “Витязя”.
— Мстислав, ты как себя чувствуешь?
— Отлично.
— Неправда.
— А почему я должен чувствовать себя плохо?
— Но ведь несколько минут ты был без сознания!
— Несколько?.. Мне показалось — мгновение. Чуточку кружится голова… — Слышно было, как Бакулин судорожно перевел дыхание, словно всхлипнул. — А так… вполне сносно.
— Вполне сносно?.. Кружится голова — это первый признак сотрясения мозга.
— Не кричи об этом на весь эфир. Они уже наводят радиомост, могут услышать.
— Ну и что?
— Услышат — прикажут нам возвращаться.
— А по своей воле ты не думаешь возвращаться?
— Нет, — отрезал Бакулин.
— И можно узнать почему?
— Потому что Элдер пожалеет времени на подготовку “Казаранга” к основному десанту и, чего доброго, сочтет возможным обойтись в такой обстановке одним “Циклоном”. Резервный “Циклон” Юс оставит на рейдере, можно не сомневаться… Короче, пока я имею право приказывать здесь, “Казаранг” отсюда не уйдет.
— Совершенно Элдеру не доверяешь…
— Да. Элдер слишком доверяет Оберону.
— А как бы ты… на его месте?
— Я? “Казаранга” и двоих десантников — на Ледовую Плешь. Вполне достаточно, чтобы взорвать фугас и получить сейсмограмму этого региона.
— Остальных в Кратер?
— Нет. Для разведки Кратера — двоих на “Циклоне”. Остальных на втором “Циклоне” для подстраховки разведчиков. Лучевой залп такой мощности “Циклонам” не страшен.
— Не страшен… Видеозапись была включена?
— Она и сейчас включена. А что?
Он не ответил. Пусть на борту “Лунной радуги” Мстислав собственными глазами увидит, что и как было.
— Залп сопровождался чем–нибудь необычным? — требовательно спросил командир.
— А сам залп считаешь делом обычным?
В шлемофоне возник слабый звук, очень похожий на приглушенный стон, и в зеркале было видно, как у Мстислава руки дернулись кверху. “Командир, видать, сильно ударился головой”, — с тревогой подумал он. Квалифицированная помощь отодвигалась на неопределенное время — уговаривать Бакулина было делом бесполезным.
— Мы где находимся? — спросил командир.
— Там, где нам указано. В южной зоне района А. — Он поднялся из ложемента.
— Меф, ты куда?
— Надо выйти осмотреть машину.
— Разрешения на выход я тебе не давал.
— Ну так, значит, дашь.
— Нет, не дам. Изволь занять свое рабочее место и не покидай его до окончания десанта.
— Но немного размяться мне можно?!
— Можно. Включи электрогимнастику, массаж.
С досады он чуть не плюнул в маску гермошлема. Однако сел и сделал то, что советовал командир. По телу снизу вверх пошли волны электроуколов и непроизвольных мышечных сокращений.
— Если нужно, — добавил Бакулин, — я сам осмотрю драккар.
— Не нужно, — проговорил он. — Это я так…
Он не стал объяснять, что желание осмотреть машину снаружи возникло после того, как его удивило странное усиление блеска поверхности “Витязя”. Подумал о командире с неудовольствием: “Голову ушиб, еле языком ворочает, а норовит все сам… Блюститель инструкций”. Предложил:
— Ты пока подремал бы, что ли. Не беспокойся, я никуда не уйду — буду здесь тебя караулить.
— Я не беспокоюсь, карауль себя.
Мстислав надолго умолк. Может, действительно задремал.
Система электрогимнастики и пневмоэлектромассажа в этом волшебном “Шизеку” работала замечательно. Он шарил глазами в звездно–черном пространстве над головой и чувствовал, как разогретые мышцы словно бы обкатывались металлическими шарами. Сперва он заметил плывущую среди звезд искорку радиозонда “Эхо-РЛ”. Следом прошла светлая черточка “Лунной радуги”. Он выключил массаж и проводил ее взглядом до самого горизонта. Затем проследил заход искорки второго “Эхо-РЛ”. Радиомост навели по всем правилам, но в шлемофоне стояла какая–то совершенно зловещая тишина. Никто не вызывал их на связь. Чтобы не потревожить предполагаемый сон командира, он тоже решил не брать на себя радиоинициативу.
Солнце далеким, но мощным прожектором светило в левый борт “Казаранга”. Впереди светлел ровный язык наледи, иссеченный, словно траншеями, полосами длинных густо–темных теней. Наледь, перевалив “мостом” через крупную трещину, сбегала с дуговидной террасы застывшим потоком и терялась под завалами грязно–желтых и йодистых глыб; а дальше (и уже до самого горизонта) диковинные отдельности рельефа Ледовой Плеши сливались для глаза в мелкий узор на равнине цвета старого серебра, и никак не. верилось, что где–то рядом на правом траверзе — всего только в трех километрах отсюда — распахнута колоссальная непроницаемо–черная пропасть. Он смотрел в звездно–черное небо над горизонтом, и опять откуда–то подкрадывался страх и сердце сжималось от невыразимо тоскливого ощущения глухого безлюдья. Одиночество на краю мира… Дремлющий или ушедший в себя, в свою боль командир почти не в счет. Это было очень странно: он видел неподвижный скафандр командира в зеркале и не ощущал присутствия человека. Словно скафандр был пуст. Должно быть, поэтому десантники редко работают парами. Чаще — втроем. А еще чаще — группой. Интересно, почему задерживается эта группа? Когда нет связи, начинает брать сомнение, что группа объявится здесь вообще.
А может быть, командир опять без сознания?
А вдруг Мстислав умирает?
А вдруг уже…
А вдруг, а вдруг, а вдруг, а вдруг… Стоп! Селенген Меф Аганн, прекрати панику. Какое дело тебе, селенгену, до этого землянина. Бакулин рожден в другом мире, развивался и рос на дне голубой, как мечта, тяжелой, но мягкой, как одеяло, густой и душистой, как мед, атмосферы. Ему, землянину, пели птицы и ветры, для него зеленели просторы величиной с континент, а ты, селенген, заплакал от страха, когда тебя за руку в первый раз подвели к шумным птичьим вольерам в украшенных широколистной растительностью и расширенных зеркалами госпитальных фойе. А потом, уже на Земле, при виде каждой летящей по воздуху пернатой твари ты целый год еще вздрагивал и рефлекторно втягивал голову в плечи, потому что летящая птица казалась тебе, селенгену, брошенным в твою сторону камнем. И до сих пор возникает смутное беспокойство, когда над тобой проносится стриж. Так какое дело тебе, селенгену, до этого землянина?.. Ладно, не надо юлить перед самим собой и храбриться. Вдобавок и Оберон не твой мир, не твоя луна. Здесь с Бакулиным ты на равных. А кое в чем и в хвосте. Признайся, завидуешь ведь мужскому упрямству светлоглазого землянина, его умению, точнее, потребности быть неодолимо упрямым не столько ради себя, сколько ради своей тяжеловесной планеты. Куда с ним тягаться тебе, легковесному представителю небольшого, в чем–то ущербного племени селенгенов… Ты по возрасту, кажется, старше всех на борту “Лунной радуги”, но в общении с каждым из них ощущаешь себя кем–то вроде юркого племянника–недомерка перед солидным дядюшкой–тяжеловесом. В лучшем случае — младшим братом перед старшим. Причин этому много, но основная в том, что селенгены острее, заинтересованнее, тоньше, пристрастнее анализируют свою кровную связь с материнским телом земного сообщества и… пока не находят себе там достойного места. И что характерно, никто еще не удосужился помочь им найти его. Никто не пошел дальше слов: “Вы, селенгены, — дети космического человечества, первая космостадия в биографии могущественного гомо галактикуса”. Понимай так: “Вы, селенгены, — птенцы галактических лебедей”. Что это, бездумное шутовство или насмешка? Или успокоительная ложь для гадких утят, сознающих, что выше заурядных крякв им не подняться? Ведь каждому ясно: сам факт рождения не на Земле еще не повод для космических амбиций. Но, с другой стороны, все, что сопутствует этому факту, привносит острое (если не сказать — болезненное) своеобразие в психическую организацию селенгена. Давайте посмотрим правде прямо в глаза: в Солнечной Системе вообще и на Земле в частности возникла и количественно вызревает новая психораса. Отбросив высокопарную–словесную трескотню, признаем: новая психораса плохо вписывается в витрину достижений мирового прогресса. Пока неизвестно, какими будут селенгены в следующую космостадию своего существования, но сегодня очень ясно чувствуется: в сравнении с исконным землянином рожденный не на Земле — это если и не шаг назад на пути к “галактическому лебедизму”, то уж наверняка шаг в сторону…