Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты
Шрифт:
— Я понимаю, — сказал Рэнд. — Там тебя все равно вывернут наизнанку, и будет хуже… Нет, в самом деле нет! Только Титания. Что говорить, стукнуло меня изрядно. Выкинуло из кресла вместе с привязными ремнями и оглушило о боковую стенку кабины. Пришел я в себя, а тут и Бугримов подоспел.
— Ощущали последствия?
— Нет. Не до того было… Степченко из–под кормы вытаскивали.
— А позже? Головокружений не было? В глазах не темнело?
— Темнело. Когда узнал, что все из–за меня, еще как потемнело!.. Только это не по медицинской части.
— Да, конечно. Успокойтесь. Вы совершенно не виноваты. Ведь не могли же вы предусмотреть фонтан.
— Верно. Предусмотреть не мог… — Рэнд поднялся. — Мне можно уйти?
— Да, — сказал я не совсем уверенно. Я так и не придумал, в какой бы деликатной форме задать десантнику интересующий меня вопрос…
Уже у двери он, адресуясь, видимо, больше к себе самому, обронил:
— В этом рейде я много чего не мог предусмотреть…
— Чужака, например, — вставил я, Полагаю, с достаточным равнодушием в голосе.
Он замер. Медленно повернулся. Я увидел его лицо и пожалел о сказанном. Упоминание о чужаке для десантника было, по–моему, равносильно удару, который его оглушил на Титании.
— Верно… — пробормотал он, приходя в себя. Помолчал, что–то соображая. — Только вот что… Это не по медицинской части.
— Знаю, — сказал я. — Успокойтесь. Я слишком тщательно обследовал вас, чтобы думать иначе.
— Спасибо. — Рэнд заметно приободрился. — А чужак… Его не было.
— Зачем же вы морочили голову своему командиру? Рэнд посмотрел на меня.
— Ему заморочишь!.. — проговорил с интонацией, которую я не понял. — Он сам кому угодно… В общем, не было чужака. Обознался я.
— Нелогично.
— Почему нелогично?
— Обознаться можно, лишь принимая чужого за своего. Или одного своего за другого, но опять–таки за своего же.
Рэнд переступил с ноги на ногу. Было видно, что затронутая тема его тяготит. Он мог в любую секунду уйти — я ведь насильно его не удерживал. Однако не уходил. Я давно заметил, что мужчины плохо переносят обвинение в нелогичности. Женщину трудно бывает смутить ссылками на нелогичность. В лучшем случае она пропустит это мимо ушей, в худшем — ответит насмешкой. Мужчина — другое дело, нелогичность очень его стесняет.
— Как хотите, — смущенно проговорил Рэнд, — но я ничего не выдумываю. Все правда.
Я промолчал. Я верил ему, но ничего пока не понимал. Рэнд мялся, переступая с ноги на ногу. По–видимому, хотел задать какой–то вопрос и не решался.
— Хотите о чем–то спросить?
— Да. Скажите… разговор о чужаке вам передал Нортон?
— Нет, — сказал я. — Не Нортон.
— Благодарю вас, — пробормотал Рэнд.
— Не за что. Похоже, вы наводите справки о состоянии моральных качеств своего командира?
— Ничего подобного, — ответил он, пожимая плечами. — Я неплохо знаю своего командира и не имею к нему ни малейших претензий. И потом… мне, вообще говоря, нет до него никакого дела. О Нортоне я спросил по другому поводу.
— Ну разумеется, — сказал я с иронией. — По поводу рыбных запасов Балтийского моря.
— Я понимаю, — сказал он, — со стороны все это выглядит довольно глупо…
— Прежде всего очень путано, а потому не очень Красиво.
— Тут как ни поверни — красиво не будет. — Рэнд протяжно вздохнул. — Ведь это касается не только меня лично. Не могу же я… Ну, в общем, у нас так не принято, вы уж меня простите. Одно могу сказать откровенно, это сначала я думал, что чужак был.
— А теперь?
— Теперь думаю: чужака не было.
“Что за черт!” — подумал я. В эту минуту я ощутил себя в положении растяпы–шахматиста, который, разбирая шахматный этюд, вдруг обнаружил, что все четыре слона стоят на одной линии белого поля.
Десантник вежливо попрощался и вышел. Я его не удерживал. В голове у меня царил хаос.
Итак, что мне известно?
Мне известно, что отправная точка истории о чужаке — Рэнд Палмер. Скромен, тверд, правдив, к мистификации не склонен. Лгать своему ближайшему другу Бугримову не стал бы. Тем более не стал бы вводить в заблуждение своего командира. Уж наверное, понимал: посвящать Нортона в подробности такого рода происшествия — значит рисковать собственной репутацией. Но, посоветовавшись с другом, все же решился. Вывод: Рэнд действительно встретился в коридоре с незнакомым ему человеком. Ошибиться, не узнать “своего” десантник не мог. Это исключено. Коридоры жилого яруса великолепно освещены даже в ночное время. Вдобавок Рэнд столкнулся с незнакомцем, что называется, нос к носу. Кроме всего, у Рэнда (как, впрочем, у космодесантников вообще) профессионально развита наблюдательность. По свидетельству того же Бугримова, “у Рэнда глаз верный” — такая оценка в их среде кое–чего стоит. Да, на этом участке анализа логика торжествует, логические концы превосходно увязаны. Дальше… А дальше все летит вверх тормашками.
Против Рэнда… вернее, против его сногсшибательной истории о чужаке выступают два серьезных свидетеля: схема дислокации в командной рубке и обыкновенный здравый смысл. И я, безусловно, принял бы сторону этих очень серьезных свидетелей, если бы… Если бы я не верил десантнику Рэнду. Если бы на предыдущем участке анализа был хоть один логический ухаб. И наконец, если бы на борту корабля не было никаких других историй… Но ведь Рэнд и сам теперь отрицает бытность чужака!..
Что ж, видимо, следует поразмыслить над логикой схемы “чужак был — чужака не было”. Как понимать? Сначала был, потом не было? Не годится. Куда он мог улетучиться с корабля?.. Значит, надо принять во внимание одновременность… Но как это можно: быть и не быть одновременно?! Оптическая иллюзия? Обман зрительного восприятия в состоянии галлюцинаторного эффекта?.. Увы, как медикологу мне было отлично известно, что состоянию психики десантника можно только завидовать. С другой стороны, оптические иллюзии не имеют обыкновения расталкивать встречных прохожих локтями. Ну что тут можно придумать еще?.. Если пофантазировать, можно, пожалуй, придумать нахального робота, в достаточной степени хорошо замаскированного под человека. По образу и подобию. И все было бы превосходно, все сразу бы стало на свои места. Внешне — чужак, по сути же нет его — чучело. Был и не было. И Рэнд прав, и я прав, схема дислокации Права, логика не в обиде. Жаль, что в пределах Солнечной Системы человекоподобных роботов, увы, пока не производят — единственный негативный момент моего остроумного допущения.
А что, если… Стоп! Но ведь это мысль!..
Не надо несуществующих роботов, не надо никаких оптических иллюзий, все просто: Рэнд принял за “чужого” хорошо замаскированного “своего”!.. Вот тебе логика схемы “был — не было”. Сначала Рэнд обманулся — “был”. Потом догадался — “не было”!..
Но открытие, как водится, потянуло за собой цепочку новых вопросов… Допустим, кому–то из десантников действительно явилась странная идея временно изменить свою внешность. Искусный грим или искусно сделанная маска. В принципе это возможно, хотя и не так просто, как кажется на первый взгляд. Чтобы обмануть цепкий глаз Рэнда, грим или маска должны были выглядеть слишком естественными. Слишком… Это, пожалуй, и не каждому специалисту–гримеру под силу… Впрочем, откуда я знаю: может, в отряде наших десантников есть бывшие крупные специалисты по гриму. Возьмем на заметку. Вопрос другой: чего ради затеян маскарад? Ради шутки? Ничего себе шутка: пролетел мимо Рэнда как угорелый, нырнул в атриум, словно в воду канул. И все — никаких последствий, никакой огласки. А шутка — не шутка, если она без огласки. Шутник сродни актеру: ему нужна публика, нужны аплодисменты — нужна публичная оценка его мастерству. Н-да, здесь, как говорится, шутки в сторону.
Но (кроме шуток) маскарад еще затевают ради инкогнито. И чем строже надо инкогнито соблюсти, тем искуснее Должен быть маскарад… Кстати, в тот “маскарадный” вечер Бак получил в кухонном отсеке затрещину именно потому, что предпринял попытку узнать “диверсанта”. Круг замыкается, а?.. Что же это у нас на “Лунной радуге” происходит?..
— Можно войти? — прервал мои размышления знакомый голос.
— Да, конечно. Входите.
Я обернулся и увидел приятно улыбающуюся физиономию Бака. Ему я был рад. Давненько мы не встречались. Вернее, встречались, но все как–то на ходу, мимолетно, едва успевая обменяться друг с другом приветственными жестами. Масса неотложных дел не оставляла времени для частных бесед. Сегодня утром я издали видел Бака в кафе и мог бы поклясться, что он был явно не в своей тарелке. Сейчас я бы этого не сказал.