Лунный блюз
Шрифт:
– Бросьте его в камеру, – распорядился Тарс, запихивая Барриса в патрульную машину. Он поднял с земли обнаженную хозяйку дома. – Иди домой, – велел ей.
– Ненавижу тебя!
– Ложись спать и клянусь, мы забудем об этом…
Холодная ночь медленно перетекала в пасмурное утро. Баррис лежал на жесткой койке. Глаза его были закрыты. Мысли медленно текли, как река, которая никогда не повернет вспять.
Джерри сменил напарника в 6.15. Проведенная с женой ночь расслабляла и вызывала зевоту. Давно у Джерри не было ничего подобного, по крайней
Старые замки заскрипели. Баррис поднял голову.
– Выходи, – сказал Джерри, надел на Барриса наручники, провел мимо охраны и уже на улице. – Теперь ты свободен.
Баррис шел по ночному городу, не чувствуя холода.
– Кто там? – спросила жена Александра Грэма, когда он постучал в двери ее дома.
– Баррис.
– Баррис?! – Она разбудила мужа и оставшихся на ночь гостей. – Он вернулся! Он стоит в дверях и ждет нас! – кричала она.
– Ты не в своем уме, – покачал головой Александр. Баррис снова постучал в дверь. – А, может, и нет…
Тарс негодовал. Он не спал всю ночь. Отвез детей к сестре, запер жену в подсобке, зная, что оттуда невозможно выбраться. Она кричала. Кричала всю ночь. Умоляла, требовала, клялась в любви, плевалась ненавистью… Тарс лежал в кровати, и сердце его бешено колотилось в груди. Он не снял униформу. Не снял ботинки. Грязный снег, застрявший в протекторе, таял, капая на белые простыни…
Джерри сделал шаг вперед.
– Это я отпустил Барриса, – признался он. Руки Тарса потянулись к его шее. – Я ничего не мог поделать! Голос в голове. Он не оставлял мне выбора.
– Голос?
– Я слышал его. Он говорил, что я должен отпустить Барриса. – Джерри вспомнил свою жену. Вспомнил ее сладкие речи. – Мне кажется, моя жена тоже слышит этот голос.
– Слышит голос? – Тарс тупо моргал, соображая. – Наверное, я схожу с ума.
– Думаешь о своей жене? – спросил помощник Сид.
– Не знаю.
– Они все были у Александра Грэма.
– Я убью его.
– Утром, проезжая мимо его дома, я видел там целую толпу людей. – Сид сжал свои белые, ровные зубы. – Думаю, Баррис там.
Бездомные окружили дом Александра Грэма.
– Покажите нам Бога! – голосили они. – Покажите нам того, кто смог исцелить калеку! Мы тоже хотим исцелиться!
– Подари мне молодость, Бог! – кричала старая женщина в лохмотьях.
– Хочу снова стать мужчиной и трахнуть красотку, в которую ты превратишь эту старуху! – неистовствовал седой бородач.
– Верни мне дом и детей!
– Преврати всю воду в вино!
– Позволь мне начать новую жизнь…
Баррис отошел от окна. Десятки людей, набившихся в дом Александра Грэма, слушали крики бездомных, раболепно ожидая, что сделает Баррис. «Я не хочу выходить туда, – сказал он себе. – Не хочу общаться с этим отрепьем».
– Думаю, будет лучше выйти и поговорить с ними, – сказал
– Они животные!
– Они могут стать такими же, как мы.
– Всего лишь крысы…
Баррис вздрогнул, услышав голос в своей голове: «Не называй никого скверным или нечистым! – прогремел он, и слезы покатились по щекам Барриса. – Я сделал тебя светом для других народов, чтобы принес ты спасение всем и каждому».
Баррис открыл двери и осторожно вышел на улицу. Бездомные смолкли.
– Люди! – обратился он к ним (или же голос внутри него, обратился к ним его устами?) он уже не замечал разницы. – Что вы делаете, люди? Мы не боги, а такие же, как и вы! Мы пришли к вам с благочестием, чтобы от этих пустых вещей вы поверили в нечто большее, создавшее небо и все, что под ним. В прошлом, народ мог идти своим путем, но теперь мы все должны стать одним целым, разделить все между собой и найти в этой благодати спасение…
Бездомные загалдели и снова стали требовать исполнить их желания.
Город разделился надвое. Доминик Крисп пробежал глазами сводку отчета убытков, смял белый лист с графиками и таблицами и выбросил в мусорное ведро. За три недели пребывания Барриса в городе, Крисп потерял больше, чем за весь прошлый год.
– Такими темпами через пару месяцев мы вынуждены будем объявить себя банкротами, – сообщил Крисп собравшимся учредителям.
– Но ведь мы всегда получали хороший доход, – занервничал Арт Глэмсон, словно подозревая Криспа в подвохе.
– О каком доходе можно говорить, если полгорода сознательно отказались от всех благ? – Крисп закурил облегченную сигарету. – Я не говорю об Александре Грэме, он всегда был ненормальном, хотя деньги умел зарабатывать, но взгляните на Дилана Скотта…
– Он тоже сдвинулся? – опешил Арт, спешно промокая носовым платком потеющую лысину.
– И не только он! – Крисп выдохнул к потолку струю густого синего дыма. – Менеджеры, юристы, торговые агенты… Если нас не убьет банкротство, то боюсь через неделю, придется самим вести бухгалтерию, пролонгировать документы, заключать договора и развозить продукцию по магазинам!
– Это ужасно… – затрясся толстый Арт.
– Но ведь должны быть причины, – подал голос директор отдела сбыта.
– Конечно, должны. – Крисп положил на стол папку с личным делом Барриса. – Он приехал из Селены, живет в доме Александра Грэма, обыкновенный юрист из столицы, но…
– Но он разрушает наши жизни, – подытожил директор отдела сбыта.
– Именно, – согласился Крисп.
– Может быть, кто-то из Селены хочет прибрать к рукам наш бизнес? – пропищал Арт.
– Тарс считает иначе.
– Кто такой Тарс?
– Начальник полицейского участка города, – Крисп скривился, меряя блестящую лысину Арта критичным взглядом. – Вы хоть изредка появляетесь в городе?
– Если честно, то мне по вкусу больше горы. Свежий воздух и…
– Тарс говорит, что люди называют Барриса пророком. Свидетельствуют о чудесах, которые он творит.
– К тому же вы хороший управляющий… – закончил Арт прерванную речь, вздрогнул, обдумал услышанное. – Как вы сказали люди называют этого Барриса?