Лунный череп
Шрифт:
Пэрри огляделся, но ничего не увидел и не услышал, и тяжело сглотнул.
Его беспокоил запах гнили, от которого внутренности выворачивало наизнанку.
– Думаю, вам стоит пойти со мной, - спокойно произнёс Пэрри.
– Куда?
– Ко мне домой. Я о вас позабочусь.
Клауссен пронзительно захохотал.
– Уйти?
– воскликнул он.
– Уйти? Это моя церковь! Храм Бога! Я не уйду отсюда... Видите, Божество прибыло, оно здесь...
Пэрри
– Да, конечно. Духовно он здесь...
– Не он! Не этот! Не лживый пастырь, которому я молился всю свою жизнь и которому отдал душу!
Клауссена начало колотить, глаза безумно вращались.
– Он пришёл! Владыка Верхнего Леса! Чудовище!
– Хватит, Клауссен! Идёмте со мной.
– Нет!
– Вы не можете поклоняться безмозглому зверю.
Клауссен рассмеялся.
– Святотатство! Не говорите такого... Если он вас услышит...
– Не услышит.
Запах становился всё сильнее, всё насыщеннее, всё отвратительнее.
– Не услышит?
– в замешательстве переспросил Клауссен.
– Конечно, нет. Он простой зверь.
– Еретик!
– закричал Клауссен, вскакивая на ноги.
– Он здесь! Он сейчас здесь! Он пришёл, и я принёс ему жертву.
Чтобы это доказать, Клауссен вытащил из кармана руку... Только вот руки там почти не было.
Лишь обрубок, обмотанный пропитавшейся алой кровью тканью.
Мужчина истекал кровью. До смерти.
Медленно... Но неотвратимо.
– Господи, Клауссен, как...
– Не произносите здесь это имя!
Пэрри понял, что теперь он точно должен сделать Клауссену инъекцию.
Если ему не ввести морфий, его невозможно будет вытащить отсюда.
Оставалась лишь одна проблема: как заставить сумасшедшего сидеть смирно хоть пару секунд, пока он будет вводить подкожно препарат?
Несмотря на безболезненное состояние, которое даровал Пэрри морфий, ему было нехорошо.
Спину скрутило, и она сейчас еле-еле могла выдержать даже вес собственного организма.
Не могло быть и речи, чтобы справиться с другим человеком и обездвижить его.
Да и годы брали своё.
Доктор больше видел положительных сторон седьмого десятка жизни.
Клауссен направился к алтарю, прихрамывая.
Пэрри двинулся следом.
– Кощунство, - прошептал доктор.
Клауссен усмехнулся.
– Этот алтарь нужно перестроить, вложив в него больший смысл.
Алтарь был разбит и расколот.
Доски были раздроблены, статуи отца небесного разбиты на осколки, а из священных книг выдраны страницы.
Ткань на алтаре была разорвана на мелкие полоски.
Всё было ещё хуже,
– Теперь это его церковь, доктор.
Так оно и было.
Подобный непотребный храм мог оценить только жестокий демон с дикими аппетитами.
– Я закажу новые картины, - говорил Клауссен.
– С его изображением. Бюсты из лучшего мрамора, полотна в мрачных тонах... Возможно, кровью...
– Где он, Клауссен?
– Я не могу вам этого сказать. Ещё рано. Но знайте, он близко...
Пэрри нахмурился.
– То, что вы делаете, Клауссен, святотатство. Отвратительно.
– Вы идиот, доктор. Теперь это его храм.
– Во имя Господа нашего Иисуса Христа, возьмите себя в руки!
Клауссен грубо схватил Пэрри за руку.
– Вы не должны чтить имена ложных богов в этом святом месте!
– Вы бредите...
– Да?
– Да. Я...
Клауссен фыркнул.
– Смотрите, - произнёс он, - он стоит у дверей и стучит (строка из Откровения Иоанна Богослова, глава 3, стих 20 - прим.пер.).
Вонь стала невыносимой.
У Пэрри слова застряли в горле, а вдоль позвоночника пробежал холодок.
Краем глаза он заметил движение у себя за спиной.
Пэрри резко повернулся, и его спина взорвалась от боли.
Но он не обратил на это внимания. Перед ним стоял Владыка Верхнего Леса.
Доктор смотрел на зверя без почтения, без благоговения, лишь со страхом от подобной ошибки эволюции.
Монстр был огромен: размах плеч вдвое больше человеческого, гигантская голова...
Исполин.
Его серая кожа была испачкана запёкшейся кровью, а глаза... Боже милосердный, эти глаза... красные, из которых бежали прозрачные слёзы.
Слёзы?
Да.
Матерь Божья!
Зверь подошёл ближе, двигаясь медленно и грациозно, но из-за его размеров это выглядело устрашающе.
Его руки с сильно развитой мускулатурой безвольно висели вдоль тела, покрытые ошмётками шерсти, а невообразимо длинные пальцы заканчивались крючковатыми когтями.
Похожими на лезвия.
Между широких бёдер гордо качнулся член.
Кожа была разодрана в клочья в сотне мест, и из ран слегка сочилась кровь.
Но Пэрри смотрел только в его глаза.
И на рот; мерзкий, отвратительный рот, открывшийся с чавкающим звуком и обнаживший сверкнувшие, как жертвенные клинки, зубы.
– Господи Иисусе, - только и смог выдавить Пэрри.
– Не Иисус, - возразил Клауссен, становясь между ними.
– Владыка изгнал Иисуса из этого храма, а вслед за ним и поджавших хвост святых.