Лунный серебряный свет
Шрифт:
— Всё будет хорошо.
Не знаю, говорил ли он это мне или скорее самому себе. Внезапно раздались громкие мрачные удары колоколов сквозь каменную стену. Я вздрогнула. Дверь в другом конце зала открылась, и я увидела ведущий вглубь коридор, освещённый факелами. Кэлам взял меня за руку, и мы вместе со всеми осторожно спустились по старинным ступеням.
Коридор, казалось, не имел конца. Это было зловещее тихое шествие, которое словно сверкающая змея в узком проходе ползла вниз. Наконец перед нами открылся огромный зал. Он напомнил мне римский амфитеатр. Скамейки
Потолок зала подпирали три высокие колонны. На скамьях лежали красные бархатные подушки. Сотни подсвечников и факелов освещали помещение. Казалось, будто скамейки пробивались прямо из скалы под землёй.
Чувствуя подавленность и угнетённость и несмотря на протесты соратников Элина, я заняла место рядом с Кэламом в ряду для шелликтов. Арес сел с другой стороны от меня. Доктор Эриксон и Питер присоединились к посвящённым.
Началось собрание. Поскольку вампиры председательствовали, пятеро их делегатов находилось на сцене, чтобы вести собрание.
— У каждого народа при голосовании есть ровно десять голосов, независимо от того, сколько присутствует его делегатов, — шепнул Арес мне на ухо.
Я кивнула, надеясь, что другие народы были настроены к нам более благосклонно, нежели шелликоты.
Председатель, которого, как сказал мне Арес, звали Майрон, открыл собрание. Сначала речь шла о земельном конфликте между троллями и феями. Во втором случае эльфы якобы грабили шахты гномов. Конфликтующие стороны выходили вперёд и излагали свои требования. Затем председатели задавали свои вопросы. В конце собравшиеся выносили и согласовывали приговор. Красные карточки означали «виновен», зелёные — «невиновен».
— Приговоры обязательны. Они всегда пытаются найти компромисс, приемлемый для обеих сторон, — объяснил мне Кэлам.
Бой колокола, сообщивший о деле на повестке дня, раздался вновь.
— Мы переходим к следующему пункту переговоров, к обвинению Элина. Он обвиняет своего сводного брата Кэлама во вступление в запретную связь с человеческой женщиной и в разоблачении тайны о нашем существовании нескольким людям. Очень серьёзное утверждение. Элин, Кэлам, выйдите, пожалуйста, вперёд.
Элин шагнул с высокоподнятой головой к председателям. Его заживший шрам сверкнул ярко-красным. Громким голосом он рассказал Совету, как наблюдал за мной и Кэламом. Затем он обвинил и доктора Эриксона в том, что тот раскрыл тайну.
Как же сильно он ненавидит нас, людей, думала я, выслушивая его обвинения. Кэлам стоял рядом с ним с непроницаемым лицом.
— И за это я прошу Совет наказать Кэлама. Он нарушил самый важный закон нашего народа. Мы не можем пойти на уступки. Люди, знающие о нашем существовании, должны быть убиты. Это столетний обычай. Они не заслуживают милости.
Все присутствующие слушали его молча. Только после того, как Элин закончил свою речь, по рядам пробежался взволнованный шёпот. Я сидела, словно застывшая. Некоторые возмущённо трясли головами, другие осматривали меня с любопытством.
— Кэлам, что ты можешь сказать в свою защиту? — дал ему слово Майрон.
Кэлам поклонился председателям и заговорил:
— Верховный Совет, уважаемые присутствующие, я осознаю, что нарушил закон нашего народа.
Публика взорвалась криком, но Кэлам не давал вывести себя из равновесия.
— Обвинения, выдвинутые моим братом Элином, небезосновательны. Я влюбился в человеческую девушку, но вопреки его утверждениям, я с ней не связан.
Зал зашептался.
— Ни Эмма, ни я не нарушали закон, запрещающий вступать в связь с человеком. И, разумеется, я признаю, что рассказал ей о нашем мире и тайнах.
— Ты плавал с ней в ночь полнолуния и теперь утверждаешь, что она смогла устоять перед тобой? — зашипел на него Элин. — Ты, как и я, прекрасно знаешь, что это невозможно. Люди слабы.
— Люди — может быть. Но я, Элин, я знал, что это изменит всё.
Я почувствовала, как краснеют мои щёки при воспоминаниях об этой ночи. Я не осмеливалась поднять взгляд и уставилась на свои ноги. Арес взял меня за руку и крепко сжал её.
— Тогда зачем ты взял её с собой? — спросил Элин. Он и не думал отступать. Кэлам посмотрел на него, и, казалось, он раздумывает над ответом. На лице Элина расплылась насмешливая ухмылка.
— Это не имеет значения, — громко ответил Кэлам среди тишины. — Я понимаю, что должен быть наказан. Но Эмма не виновата. Я прошу её отпустить.
Элин презрительно рассмеялся.
— Так просто не получится, Кэлам. Ты в своём уме? Она знает о нас, и она заслуживает смерти.
Раздалось согласное бормотание. Я испугалась, а Кэлам побледнел.
Майрон постучал небольшим молотком по столу, требуя тишины.
— Элин, не тебе решать, какое наказание последует за этот проступок, — высказал он. Я с облегчением выдохнула.
— Но это закон, — перебил Майрона Элин. — Она не может остаться безнаказанной. Она человек! — Это маленькое слово он произнёс с такой злобой, что я только сейчас осознала, насколько сильна его ненависть.
Я вскочила с места и, не долго думая, заявила:
— Ты ошибаешься, Элин. Мой отец… шелликот.
Элин вздрогнул. Поднялся шум. Кэлам подошёл ко мне и встал рядом. Я закусила губу, опустив глаза в пол. Что я только что наделала?
Майрону потребовалось не мало усилий, чтобы восстановить тишину.
— Эмма, понимаешь ли ты, о чём говоришь? Ты знаешь, кто твой отец? — спросил он, глядя на меня с проснувшимся интересом. Тишина, повисшая в зале, становилась невыносимой.
— Это я. — Арес поднялся и подошёл ко мне. Снова началась суматоха.
— Ты знаешь, что это значит, Арес?
Он кивнул.
— Я узнал о её существовании всего лишь несколько недель назад. Независимо от того, каким будет решение Совета, я надеюсь, вы смилуйтесь. Я прошу об этом, — сказал Арес твёрдым голосом.