Лунный синдром (сборник)
Шрифт:
— Всё это я оставляю вам. Вот мои контакты, — он приложил к документам визитку, — будем с нетерпением ожидать вашего решения. Поймите, вы олицетворяете в наших глазах огромную надежду. Такой большой человек, как вы…
— Ну, что вы, что вы, — раскрасневшись, отмахнулся Штейн, — зачем же? Какой я большой человек…
— Это так! — твёрдо ответил проситель и почтительно взглянул на Альфреда Каземировича.
В эту минуту Штейн почувствовал себя фигурой столь важной, что у него непроизвольно на лице возникло выражение, какое бывает у царственной особы в часы аудиенции с придворной чернью. Штейн встал, расправив плечи, и снисходительно подал руку на прощанье Пазуко.
— Ай! — взвизгнул Альфред, — что это вы делаете?!
— Простите?
— Зачем вы током меня ударили?
— Я? Как? Я не понимаю…
— Только что! В руку, — он показал травмированную конечность.
— Возможно, это статическое электричество? — предположил посетитель.
Штейн недоверчиво всмотрелся в глаза Пазуко, и понял, что тот искренне не понимает о чём идёт речь.
— Да. Должно быть, оно, — задумчиво пробормотал Альфред, — Ну что же, всего доброго. Я в самое ближайшее время рассмотрю вашу заявку, — пообещал он. Налёт высокомерия тут же схлынул с него. И Штейн опасливо сел в кресло.
— Благодарю, — с этими словами посетитель ушёл.
«Вот чертовщина! — задумался Альфред Каземирович, — Что за напасть? Целый день меня поражает ток…»
Но мысли его были прерваны следующим посетителем. В проёме двери возник силуэт. Яркий свет, бьющий из приемной, затемнил его, как бывает порой на высокохудожественных фотографиях. Штейн увидел лишь стройные, чуть расставленные в стороны ноги, притягательную талию, а выше скрытую элегантным жакетом грудь и россыпь золотистых волос. Штейн зажмурился и сухо сглотнул. Посетительница прошла, и Альфред Каземирович увидел прекрасную картину полностью. Это была невероятной красоты девушка, лет, может быть, двадцати. С чертами ангельскими. Такими, что сердце главного специалиста нервно затрепыхалось взметнувшейся в утреннее небо птицей.
— Алиса Матисс, — представилась красотка.
— Штейн, — ответил он.
— Я к вам, — улыбнулась она.
Штейн истомлённо вздохнул.
— Можно присесть? — она нежно улыбнулась.
— Садитесь, — он еле выдохнул.
— Спасибо. Я представляю интересы моего мужа.
— Мужа? — Штейна кольнула жгучая ревнивая тоска.
— Да. Мой муж, Питер Матисс, известный ученый. К сожалению, он не может лично навестить вас.
— Отчего же? — Штейн прищурился.
— Питер парализован, — в глазах её возникла неподдельная горечь.
— Мои соболезнования, — внутренне Альфред воспылал смутной надеждой.
— Три года назад он попал в аварию. Чудом остался жив. Доктора сделали всё возможное, но прогнозы неутешительные. И лечение стоит крайне дорого.
— Понимаю…
— Но дело сейчас не в этом. Я пришла к вам с новым проектом Питера. Это проект аппарата, способного синтезировать энергию солнечного ветра в любой химический элемент.
— Вот как? И даже?..
— Да в любой! Но, конечно же, для синтеза драгоценных металлов или лития, плутония и урана требуется большее количество времени и морской воды.
— Морской воды?
— Да. Морская вода является непременным компонентом синтеза. К сожалению, сама я далека от науки, и могу лишь в самых общих чертах описать вам изобретение моего мужа.
— Я — весь внимание! — Штейн, замирая дыханием, кинул взгляд на стройные ножки посетительницы.
— Принцип его таков, — будто
— Понятно, но вы могли бы привести цифры? — Штейн, раскрасневшись, расстегнул пуговицу рубашки.
— Некоторые, да. Возьмем, к примеру, синтез драгоценного металла, — томным голосом продолжила красотка, — Скажем, золота. Для производства одного килограмма золота нам потребуется двадцать тысяч плазма-ионов солнечного ветра и тысяча литров морской воды. Это средние цифры, всё зависит от концентрации изначального сырья. Если сказать более просто, то на производство одного килограмма золота требуется один аккумулятор спутника, как я уже сказала, тысяча литров морской воды и три часа синтеза. А на спутнике одновременно могут находиться до сорока тысяч аккумуляторов. Запасы морской воды, как известно, неограниченны. Так что, по сути, мы делаем деньги из воздуха. А точнее из ветра. Солнечного ветра, — убийственно улыбнулась красавица Матисс.
От этой улыбки у Штейна внизу живота пробежала вибрация вожделения.
— Что ж, всё понятно, — сказал он, — я готов оказать вам самую горячую поддержку.
— Нам требуется огромная сумма, — сногсшибательная Алиса пламенно посмотрела на Штейна.
— Сумма не имеет сейчас значения, — он встал со своего кресла, и, обогнув стол, приблизился к девушке. Всё в нём горело. Он чувствовал себя изголодавшимся хищником, увидевшим задремавшую на поляне стройную косулю. Он готов был растерзать её. Упиться её роскошным телом прямо сейчас. Здесь. В своём кабинете. Он словно сошёл с ума.
— Как, не имеет значения? — затрепыхала ресницами Матисс, — что вы имеете в виду?
— Я? Как вы не можете этого понять? — жарко задышал Штейн, и, изловчившись, положив свои лапы на плечи красавицы, — Как только я увидел вас… Ваши глаза… Почувствовал запах ваших духов, ваших волос… — он нагло ткнулся раскрасневшимся носом в её тонкую шею, — Я погиб! Пропал! Я хочу вас сейча-а-а…
И в этот момент прямо в щёку ведущему специалисту уткнулось что-то металлическое и колкое. Раздался щелчок, и невероятной мощи разряд тока поразил Штейна прямо в мозг. Синяя вспышка ослепила Альфреда Каземировича, и он, обмякнув, упал без сознания на пол.
— Хам! — бросила презрительно Матисс, резко поднявшись с места, — Я люблю своего мужа и никогда не изменю ему! Тем более с таким грязным ничтожеством, как вы, — и она, превозмогая отвращение, перешагнула бездыханное тело обезумевшего от любви Штейна. Спрятав электрошокер обратно в сумочку, красавица вышла из кабинета и больше уже никогда не появилась в нём.
Но прощальных слов Алисы ведущий специалист к несчастию, или, наоборот, к великой радости, не слышал. Ток, поразивший его, оказался настолько мощным, что его мозговая деятельность нарушилась на целых полтора года, которые он провёл в больнице, подключённый к реанимационному аппарату. Врачи полагали, что Альфред Каземирович вообще не придёт в сознание никогда. Последние полгода он существовал точно как овощ, питаясь одним физраствором через капельницу и вдыхая кислород при помощи аппарата искусственного дыхания. Но, по неизвестной причине, произошло чудо, и Штейн очнулся. Конечно же, он не понимал, где находится, и сколько времени прошло, но самое удивительное было в том, что он отчётливо помнил цепь событий, предшествовавших его трагедии.