Lurk
Шрифт:
В какой-то миг все поплыло перед глазами. Стайлз почувствовал слабость в ногах. Он прижался к шкафчикам, но как только сделал это — сразу ощутил, что падает в пропасть. Ему нужна помощь. Ему нужна поддержка. Где же Скотт с его нескончаемым альтруизмом? Или Кира? Где хоть кто-нибудь?
Стайлз медленно спустился вниз. Падать оказалось так легко, так… притягательно. И как только Стилински осел на пол, то сразу осознал, что с этого места он не сдвинется. Он посидит здесь столько, сколько потребуется. И пусть весь мир содрогнется, но он не сойдет с места.
Стайлз закрывает глаза, затылком опираясь
Там Лидия.
Стилински усмехается, а потом представляет ее… Он никогда не требовал большего. Просто всегда был рядом, просто помогал, просто был другом. Но в эту секунду он закрыл глаза и подумал о том, что было бы, если бы был не просто другом. Если бы был не рядом, а близко. Запредельно близко. Непозволительно близко. Настолько близко, что оставшееся расстояние и не замечалось бы.
Его бы сводили с ума ее поцелуи. Стайлз это точно знает. Он никогда не целовал — и не поцелует — Лидию, но он уверен, что если бы это случилось, это было бы… медленно, неторопливо, невероятно. Он бы просто держал ее за талию, ее руки просто были бы на его плечах. Но их губы, языки, прикосновения и взгляды были бы… чем-то настолько захватывающим, что все остальное меркло бы.
Вечность или миг, Стайлз?
Мгновение или жизнь, Стайлз?
Парень открывает глаза лишь по одной причине — он улавливает запах женских духов. Воспаленными глазами он смотрит на склонившегося над ним ангела. От ангела пахнет хвоей и прохладой. Ангел что-то спрашивает, но Стайлз не может разобрать слов, он находит в себе силы сказать лишь:
— Со мной что-то не так.
К нему прикасаются, пытаются помочь встать. Это не Кира, иначе бы стало легче. Это не Лидия, иначе бы стало еще хуже. Это кто-то другой. Стайлз чувствует крепкую хватку девушки. Когда он поднимается на ноги, то опирается спиной о шкафчики и вглядывается в свого спасителя.
— Ты как? — ее голос звучит более отчетливо. Стилински больше не знает кто он. Он все еще ощущает себя бесформенным и бессмысленным. А если он такой, если он — лишь тень, значит он может, значит у него получится практически все…
Парень делает шаг навстречу, а потом кладет руки на лицо девушки, приближается и рассматривает незнакомку. Он узнает в ней Малию, такую дикую по своей природе, но прирученную и… в какой-то мере соблазнительную.
— Со мной что-то не так, — щурится он, а его голос сходит до шепота. — Кто-то украл не просто два дня моей жизни. Кто-то украл меня…
Малия кладет его руку на свое плечо, принимает вес его тела, а потом ведет его к выходу. Стайлз послушно плетется, чувствуя себя мешком с картошкой. Такое банальное сравнение даже веселит его, но попытка улыбнуться претерпевает крах. Стилински оглядывается — вокруг него все размывается, движется по окружности, словно он попал в центрифугу.
— Лидия сердится на меня?
— Я не понимаю, почему она сердится, — искренне отвечает Малия, открывая двери и выходя на улицу. — Ты же заступился.
Стайлзу нравится искреннее недоумение этой девушки. Он мимолетно думает о том, что если бы не Лидия, он бы заинтересовался ею, потому что она привлекательна, грациозна и одомашнена. Она выпускает свои клыки, все еще плохо себя контролирует, но она сексуальна, черт возьми, сексуальна.
— Она меня ненавидит, — констатирует Стилински. Небо кажется ему пасмурным и грозовым. Ветер — слишком холодным. Перемены погоды — так кстати соответствующие переменам настроения и состояния — кажутся ненастоящими и искусственными. Небо вращается над головой, пружина в спине болит все сильнее. А на шее Стайлз чувствует, что каждую артерию, вену и даже капилляр, словно кто-то стягивает в узлы.
— Она не ненавидит тебя, Стайлз.
— Ненавидит. Я лучше ее знаю. На самом деле, я очень хорошо ее знаю.
Малия подводит парня к его джипу, помогает ему опереться о машину. Стилински смотрит на девушку с вымученным интересом, за которым скрывается настоящее безразличие. Хейл же оглядывает парня, а потом бесцеремонно, но в естественной для нее манере, подходит ближе и засовывает руку в карман джинс.
Четкость картинки настраивается, и мир становится уже не таким размытым. Малия пытается нащупать ключи…
— О, черт, — срывается с его языка. Взгляд становится более осмысленным. Рука Малии в кармане замирает. Девушка медленно поднимает взгляд на парня. — Прости, — шепчет тот, вглядываясь в глаза своей подруги. Он пытается там найти что-то, но видит недопонимание. Она пытается в его взгляде найти что-то, но видит лишь пасмурность.
— Со мной что-то не так, я же говорил, — он прикасается к ее запястью, плавно вытаскивает ее руку из кармана. Зрительный контакт нерушим. Порывы ветра сильнее, а удары сердца громче — Стилински слышит шум в голове, а еще он замечает, как сглатывает Малия, и как в ее глазах тоже начинает отражаться пасмурное небо.
Иногда хватает всего минуты, чтобы осознать, чего же действительно ты хочешь. Иногда нужна минута — и ты сбрасываешь с себя все маски. Перестаешь быть скованным. Перестаешь стесняться собственных желаний.
— Ты мне нравишься, Стайлз, — произносит она. Ее запястье горит от прикосновения его пальцев. — Сильно нравишься.
Иногда хватает мгновения, чтобы понять решение задачи.
— Ты мне тоже, — получается хрипло и не совсем уверенно, но это и не важно, потому что Стайлз притягивает к себе Малию и целует ее. Он тут же привлекает ее за талию к себе, сжимает ее в своих объятиях, впивается в ее губы, и податливость волчицы сводит его с ума. Чем неистовее и страстнее он целует ее, тем лучше и лучше ему становится. Малия никнет к нему. Ее руки задирают его футболку, этих прикосновений достаточно, чтобы головная боль стала отпутать, а позвоночник перестал быть напряженным как пружина.
Малия не исцеляет его как Кира.
Это Стайлз сам исцеляется. Дело не в мистике. Дело в передозе Лидией Мартин и событиями последних суток. Дело в том, что Стилински нужна девушка, чтобы он снова смог дышать.
Катастрофически нужна.
Малия отлично целуется, Сталйз не знает, где она этому научилась за такой короткий промежуток времени. Его это и не волнует. Он просто ощущает, как его вены начинают гореть огнем, как под его кожей словно топится воск. Минутное возбуждение — и становится легче. Случайный человек — и ты знаешь, чего хочешь.