Lurk
Шрифт:
— Мне жаль, — отвечает он ей. Ее объятия становятся более крепкими.
— Я знаю, — она не понимает, откуда в ней столько боли, она понять не может, почему все воспоминания обрушиваются на нее, но Лидия решает отключить разум и просто отдаться во власть ситуации. — Мне тоже жаль. Мне так жаль! Мне очень-очень жаль!
За ее «жаль» скрывается чуть больше, и Стайлз знает, о чем она говорит — он закрывает глаза, усиливает хватку и ощущает, как его вены расширяются, кровь в них становится горячее — она бурлит, циркуляция усиливается, и сердце чуть учащает свое биение. Стайлз падает — падает в бездонную тьму чувств Лидии. Он падает на самое дно, больно ударяясь, но мигом
Это как энергетик, только действует сильнее.
Это как озон, только вызывает привыкание.
Стайлз медленно отстраняется. Он хватает Лидию за плечи, встряхивает ее, обеспокоенно глядя в ее глаза. Его сердце снова сковывает импульс тревоги, но тут же отпускает, когда он видит озадаченную, обеспокоенную, встревоженную, но… прежнюю Лидию. Она кивает, отвечая на его непроизнесенный вопрос, а затем они оба медленно поднимаются. Лидия опирается на раковину, но скорее из-за эмоционального потрясения, чем из-за слабости.
— Этому… этому научила тебя она? — Мартин поворачивается в сторону парня. Стилински ощущает, что энергия внутри него пульсирует, и что эмоции теперь под его жестким контролем — любовь и восхищение отступают, уступая место апатии и холодному расчету.
— Знаешь, — он улыбается, а затем чуть приближается, — трое умеют хранить секрет.
Он проходит мимо нее и останавливается только возле самых дверей. Он поднимает свою пачку сигарет и вновь оборачивается.
— Если двое из них мертвы, — договаривает он, а затем скрывается из виду.
Лидию прошибает ток в двести двадцать вольт, и она совершенно не знает, что делать с нарастающим чувством паники. Стайлз — ее Стайлз — исчез. Стайлз — ее Стайлз — стал совершенно другим человеком. И у нее нет над ним контроля. И у нее нет над ним власти, потому что Стайлз освободился.
Потому что Стайлз научился быть… самодостаточным. Он научился брать, отдавать взамен, но взыскивая при этом проценты. Теперь он холоден к ней, теперь у него есть Малия, теперь он вышел из тени, и ему больше не нужен идеал.
Он сам может создавать идеалы.
Лидия часто дышит, Лидия оборачивается и быстро засовывает руки под все ее шумящую воду. У нее паника, у нее страх, у нее неверие, у нее — безумие, что охватывает ее существо жестяным корсетом. Девушка смотрит в зеркало, не выдерживает и поддается рыданиям, что сотрясают ее.
Она осознает, что Стайлз перешел точку невозврата.
Она осознает, что ничего сделать с этим не может. И ей тошно, черт возьми, тошно. Она истерически моет руки под водой и бессознательно шепчет одно:
— Господи, сделай его прежним.
4.
Стайлз возвращается в кабинет. Под недоуменные взгляды остальных учеников, под гневные и бессмысленные крики Финстока Стилински сгребает свои вещи в рюкзак, а затем разворачивается и выходит, на ходу доставая сигарету из пачки. Теперь он идет вперед, не оглядываясь, теперь он точно знает, что вся суть заключается в дозировании, в навыках, которые отточатся только с опытом. Он не убил Малию, он просто немного истощил ее. Он не уничтожит Лидию или кого-то еще, потому что теперь знает, когда нужно остановиться.
То, что подарила ему Кира — бесценно. И дело не в том, что ему не нужна пища, вода или сон, как любому другому человеку. Дело даже не в обострившихся зрении, слухе, обонянии и осязании. Дело в том, что все чувства он может контролировать, что эмоции он может… обесточить и принимать нужные решения объективно, не поддаваясь импульсам. И каждый его шаг теперь отточен, выверен, каждый взгляд — пронзителен и внимателен. Стайлз Стилински отныне не смотрит на людей — люди смотрят на него. Стайлз Стилински отныне не кричит в спину — кричат ему. Это плохо или хорошо, это достойно осуждения или восхищения, это независимость или глупость — неважно. Суть состоит не в том, чтобы делить мир на плохо и хорошо.
Суть состоит в том, чтобы перестать подстраиваться под мир и заставить мир подстраиваться под тебя.
Стайлз закуривает прямо в коридоре школы. Тут же он включает плеер и врубает громкость на полную. Он точно не уверен, надолго ли эти способности его — может, Кира продолжает его обманывать. Но жить мгновением иногда приятнее, чем вечностью.
Стилински направляется к парковке с сигаретой в зубах и орущим «Плацебо» в наушниках. Он не знает, куда ему двигаться дальше, но теперь это и не имеет значения. Когда он подходит к своей машине, то на капоте джипа видит раскинувшуюся Киру. Она курит и смотрит на свое протеже с явным одобрением. Стайлз знает, что она предвидела его временное отчуждение.
Это его восхищает еще больше, он усмехается, подходит к машине и делает глубокую затяжку, доставая один наушник. Кира спрыгивает с капота автомобиля довольно ловко, затем подходит к парню и закидывает руки ему на плечи.
— Так, теперь ты мне расскажешь о барьерах разума? — он видит ее ответную улыбку и считает нужным не говорить о том, что произошло в туалете. Хотя на какие-то мгновения ему кажется, что Кира и так в курсе.
— Хорошо, — она заметно расслабляется, когда руки Стайлза замыкается на ее поясницы. Эти отношения между ними — можно охарактеризовать как «слишком разные, чтобы быть любовниками и слишком хорошо подходят друг другу, чтобы не быть партнерами». Сам Стайлз не пользовался успехом у девушек, а Кира рассказывала, что у нее не клеилось с парнями, так что у них… даже есть что-то общее. — Но для начала у меня есть идея получше, — она прищуривается, а затем подносит сигарету и затягивается. Из наушников Стайлза орет музыка, голос исполнителя повторяет одну и ту же мантру: «Эта песня — способ сказать прощай». И весь мир сейчас кажется таким правильным и логичным, что это лишь прибавляет стимула для совершения опрометчивых поступков.
— И в чем суть?
Кира с легкостью выскальзывает из объятий, Стайлз с легкостью ее отпускает. Девушка направляется к пассажирскому сидению, Стилински — к водительскому. Они оба не замечают — или делают вид, что не замечают — подслушивающего их МакКолла.
— Суть в том, что в клубе «Кристалл» подают отличный Б-52, — отвечает она, а затем залезает в автомобиль. Стилински следует ее примеру и через несколько секунд с уверенностью нажимает на газ.
МакКолл остается в недоумении. Стоящая за его спиной Лидия — в еще большем шоке.