Lurk
Шрифт:
Лидия вглядывалась в глаза незнакомца, сидящего перед ней, вслушиваясь в каждое его слово и одновременно пытаясь понять, что парень ее сна и парень, с которым она сейчас разговаривает — это один и тот же Стайлз. Никакого тебе раздвоения личности, или подмены, или расщепления реальности, или еще какой-нибудь мудистикИ. Это Стайлз, с которым она так хорошо общалась, которым дорожила, которого теперь… теряла. Упускала. Горечь захлестывала ее. И Лидия не могла усмирить свои взбунтовавшиеся чувства.
— И как проникнуть за третий барьер?
— Когда человек больше всего уязвим. Это
— Кира это из собственного опыта узнала? — она не сдержалась. Хотела, но не сдержалась. И самое характерное — она не сожалела, потому что эти слова были правильными. Девушка даже чуть выше подняла подбородок, почувствовав приободрение.
Стайлз же чуть отстранился, вновь усмехнувшись, словно он и ожидал этого.
— Можно и так сказать, но… это было на какой-то очень скучной вечеринке. Ребята из ее компании решили хоть как-то развеселиться и попробовать «собачий кайф». Так она и узнала, как проникнуть за третий барьер.
— Но ты сказал, что проник за мой третий барьер. И ты сделал это… как-то по-другому.
— Я не проникал, — поправил он ее, осознавая, насколько двояко звучала произнесенная им фраза. Лидия эта почувствовала тоже, но нашла в себе силы и смелость не разрывать зрительный контакт. — Ты сама меня… вовлекла. Я просто пришел вчера домой, а когда вошел в свою комнату, почувствовал слабость и почти моментально заснул, а потом…
Она опустила взгляд. Эта атмосфера интимности, она окружила их, сократила пространство до пределов этого угла, в котором их никто не мог побеспокоить. Атмосфера интимности, секретности… чувственности. И пусть это было лишь в ее подсознании — это было. И она не могла этого отрицать.
— Ты не договорил, — шепчет она, одновременно думая о том, что люди слишком быстро уходят из ее жизни. И нет, дело не в обычной подростковой драме или каких-нибудь трагичных обстоятельствах — дело в том, что у Лидии просто не получалось продлить отношения с кем-либо хотя бы года на три. Особенность такая, если хотите. Плохая черта характера, если вам недостаточно. — Есть же другие способы помимо убийства или его попытки?
— Сон, — тут же ответил Стайлз, — но человек должен находиться рядом. Хватает одного прикосновения. Ты вовлекла меня в свой сон благодаря вчерашнему случаю в туалете. Ты раскрыла передо мной второй барьер и увлекла на третий.
— Это как-то странно звучит, тебе так не кажется? — она поднимает на него вполне осмысленный взгляд. Стайлз смотрит на свою собеседницу с теплотой и заботой — так, как смотрел раньше. Но обоим кажется, что такие взгляды — они последние. Больше таких взглядов не будет.
И от этого больно.
Лидии больно.
— Зачем все это? Зачем тебе ковыряться в чьем-то белье?
— Мне не нужны чьи-либо фрейдистские мысли и болезненные воспоминания. Суть в том, что за третьим барьером самая мощная энергия человека. Своего рода это источник молодости. Первый барьер по сути не дает ничего — он просто существует. Второй барьер достается легче всего, но третий — это находка.
— Почему… почему тебе стали нужны чьи-то эмоции? Зачем ты согласился на это?
— Веришь или нет, но у меня не было выбора. Кира передала мне часть своей способности еще тогда, на пляже. Только потом она сказала мне, что со мной происходит. И как можно избегать такого состояния, — он пожал плечами. Лидия ощущала навалившуюся на нее усталость. Ей хотелось уйти отсюда подальше — подальше от Стайлза, от Малии, от этого города — ей хотелось сбежать из этого долбанного Бейкон Хиллс с его постоянными ловушками. И почему общение все время сводится к такому вот изнурению?
— И что же ты теперь такое? — она вновь взглянула на него. Лидия изо всех сил пыталась принять это, но не могла. Потому что ее эмоции были на грани, потому что она изрядно вымоталась за последний месяц, потому что со Стайлзом по-прежнему ничего не будет.
— Я не знаю. И я не думаю, что это важно. Некоторые факты стоит просто принять, — он опять отвернулся с ней, оперевшись о спинку дивана и уставившись в пустоту. Лидия тоже отвернулась. Она потянулась к своему кофе, но ее рука повисла в воздухе, а затем вновь вцепилась в края сиденья.
— Ты не хотел мне этого рассказывать, почему же все-таки решил? Потому что трое могут хранить секрет, если двое из них мертвы?
Стайлз рассмеялся. Лидия дернулась, а затем устремила-таки на него взор. Он был таким расслабленным, непринужденным и… совершенно другим. Лидию уже не волновал сон — потому что Стайлзу было на него наплевать. Да и сама Мартин не видела причин биться головой о стены. Ее волновало другое — она теряет Стайлза. Ровно как и все остальные.
— Не воспринимай всерьез. Это шутка, — отмахнулся он, приближаясь к девушке снова. Теперь он не выглядел таким неуклюжим как раньше. Лидия почему-то вспомнила о белых розах, что он принес.
— Плохая шутка.
— Ладно. Слушай, — он взял под контроль свою веселость и снова старался вернуть себе серьезность. Это легкость в его разговоре настораживала. И утомляла. — Кира знает о том, что ты в курсе, хотя просила меня держать язык за зубами. А Скотт еще не поднял весь Бэйкон Хиллс на поиски какого-нибудь антидота, чтобы сделать меня прежним, так что я думаю, что ты ему ничего не сказала. И я думаю, что не скажешь.
— Почему ты так уверен? — она прищуривается, даже позволяет себе самоуверенность и ехидство, но стайлз снова лидирует в счете, потому что приближается к ней и почти над самым ее ухом шепчет:
— Потому что новый я тебе больше нравлюсь, — он улыбается, а затем отстраняется, резко подскакивает и направляется к автомату с кофе. Лидия смотрит на его спину, стараясь приглушить слайды из своего сна.
Она зарывается руками в волосы, закрывает глаза и отсчитывает до двадцати, стараясь сконцентрироваться на числах, а не на том, что только что услышала. Ей нужно собраться с мыслями — не все еще ответы она получила, не все вопросы задала — но они, как назло, выветрились из ее головы. Лидии до озноба хочется уйти домой, вычеркнуть Стилински из своей жизни и никогда о нем больше не вспоминать.