Lurk
Шрифт:
Все правильно, черт возьми, зачем она это так долго отрицала.
Она даже не осознает, через сколько секунд он вновь выходит из нее, чтобы поменять позу. Теперь он переворачивает ее на спину и нависает сверху. Лидия обвивает его ногами, ее ногти вонзаются в плечи, и девушка чувствует губы любовника на своей шее. Он прижимается своим животом к ее — тактильная близость увеличивается, и все тело реагирует болезненно-приятной истомой. От фрикций, поцелуев и объятий в душе взрываются гейзеры. И сама Лидия взрывается, потому что чувствует, как тело накрывает приятная волна, как она сокрушает ее и ее любовника, к которому она питает
Хотя секса хочется больше. Лидия боится себе в этом признаться, но и не видит смысла отрицать очевидное. В конце концов, кому еще известно о ее мыслях?
Ответ приходит внезапно. Девушка замирает на вдохе, распахивает глаза и, хватая за плечи парня, отстраняет его. В течение полусекунд ей хочется прижать его обратно, чтобы они продолжили, но потом Лидия осознает — она не помнит, как оказалась в этой незнакомой комнате с ним и как вообще решилась на этот поступок.
Страх сжимает сердце в кулаке. Девушка не может пошевелиться, она смотрит в глаза парня и видит в них не недоумение, чего следовало бы ожидать, а непонимание, почему они остановились. Лидия цепенеет на какие-то мгновения. Ее горло пересыхает, а язык оказывается припаян к небу.
Он вновь опускается, чтобы поцеловать. Этого оказывается достаточно, чтобы Лидия пришла в себя. Приложив последние силы, что у нее были, она вдавила руки в плечи парня, подрываясь и сталкивая любовника с себя.
Когда она открыла глаза, чтобы убедиться, что они больше не на одной постели, то убедилась, что в комнате она совершенно одна. Она одета. Она в своей собственной кровати. Это был сон. Всего лишь сон. Лидия выдохнула и обратно легла на спину. Часы на прикроватной тумбочке показывали половину третьего утра.
4.
Лидия радуется, что сегодня выходной, и ей не надо идти в школу. Она так и не смогла заснуть. До семи утра она шаталась по дому, пыталась начать смотреть какой-то второсортный сериальчик, ее даже хватило на пару серий. Потом девушка почувствовала, что ее клонит в сон, но она решила перебить сон кофе и еще парой серий. В семь утра она приняла в душ и решила прогуляться до поликлиники пешком, чтобы развеяться и окончательно проснуться. Лидия уже решила для себя, что вернется домой и ляжет спать. Может, даже посмотрит этот чертов первый сезон до конца, там всего двенадцать или тринадцать серий.
Мартин закачала какую-то аудиокнигу и, оставив матери записку, пошла в больницу. Она старалась вслушиваться в слова, старалась думать о сериале или о тех проектах, что еще не доделала. Она даже стала думать о том, насколько сильно различение цветов влияет на восприятие человеком действительности. Она бы согласилась подумать и о том, куда деваются пластиковые стаканчики из-под йогурта, лишь бы не концентрироваться на своем сне.
Но подробности нет-нет и всплывали. И дело было даже не в том, что Лидия приснился сон с участием Стайлза, и не в том, что ей понравилось, и даже не в том, что все было так подробно, словно это было реальностью.
Дело в душевном удовлетворении. Лидия испытывала удовлетворение, облегчение. На ее шее больше не висел камень, тянущий ее на самое дно. Ей в тот момент казалось, что это правильно — спать с тем, кто вызывает подобные чувства. И когда она проснулась, она тут же подумала о том, что будет, если… Будут ли ее ощущения отличаться, если они решатся на претворение этого сна в реальность? Если она решится?
Почему-то Мартин была уверена, что нет.
Она вновь вернулась к прослушиванию аудиокниги, правда, была настолько погружена в себя, что упустила ход событий. Ее это не расстроило — девушка зашла в магазин, чтобы купить шоколад и цветы. Интересно, поможет ли это Малии прийти в себя? Ну и ладно. Банальная вежливость никого еще не обременяла. Лидия купила какой-то дешевенький цветок в горшке, три больших шоколадки и отправилась в больницу.
Когда она пришла в приемное отделение, смену принимала Мелисса, которая и позволила Мартин навестить подругу. Направляясь к палате с цветком и шоколадками, Лидия думала о том, что Мелисса всегда оказывается в больнице в нужное время. Потом Мартин подумала о том, насколько же глупо она сейчас выглядит. Она решает не задерживаться надолго в палате, чтобы не сталкиваться со Стилински, хотя его вчерашний триумфальный уход говорит о том, что депрессивный период закончился.
— Чертов биполярник, — с этими словами Лидия открывает дверь и входит в палату, которая просто пропахла цветами. Девушка ставит свой идиотский цветок в идиотском горшке на тумбочку, кладет шоколадки и садится рдом. Она смотрит на будто спящую Малию. Лидия берет ее руку, а затем опускает голову и кладет ее на край больничной койки. Лидии почему-то жаль Малию, она сжимает ее руку, закрывает глаза и зачем-то произносит лишь одну фразу:
— Вы не подходите друг другу, — прежде, чем она успевает осознать ее, Лидия проваливается в сон. В этот раз — ей ничего не снится. В этот раз она проваливается в темноту.
5.
Лидия чувствует прикосновение к своему плечу и тут же подрывается. Она резко выпрямляется, вскакивает и прижимается к тумбочке. Ее прошибает холодный пот, когда она видит перед собой Стайлза с необыкновенно красивыми белыми розами в руках. Розы вызывают ассоциации с чем-то страстным и приятным.
— Не переживай, — он отходит от Лидии и идет к другой тумбочке, — в этот раз мы одеты.
Мартин поворачивает голову вправо и процеживает Стилински взглядом. Эти будто на два размера больше рубашки сменяют облегающие футболки, демонстрирующие широкость и накаченность плеч, выпирающие вены на предплечьях и линию шеи. Мартин вспоминает о том, как она губами припадала к этой самой шее, как пальцами впивалась в эти плечи, и черт, ее сон мало расходился с реальностью, но ведь раньше она никогда не рассматривала Стилински… так. Тогда откуда ее подсознание восстановило столько подробностей?
Стайлз ставит розы в вазу, расправляет их. Лидия смотрит за движениями его пальцев, неосознанно возвращаясь на тридцать секунд назад в прошлое и… осмысливая реплику Стайлза.
— Что ты имеешь в виду? — она претворяется непринужденной, даже расслабляется немного, но плохо осознает, что все еще прижимается к тумбочке, будто боится, что если сократит расстояние — то ее сон станет явью.
— Мы… — он поворачивает голову в ее сторону и спокойно произносит очевидное: — можем поговорить, если хочешь. О провалах в сознание, о моем странном поведении и твоих новых способностях, — Стайлз выдерживает паузу, а потом дополняет: — о снах.