Львиное сердце. Под стенами Акры
Шрифт:
— Моей матери это тоже не понравилось, — признался Ричард. — Но наш батюшка играл с Джонни в те же самые проклятые игры, что и со всеми нами. Мне казалось, парень заслуживает шанса показать, что ему можно доверять.
— И он показал. — Обычно Генрих не судил строго, но в данном случае полагал, что грех Джона — измена брату, королю и крестоносцу, не подлежит прощению.
— Да, показал. — Ричард хмуро кивнул.
В пятницу, девятого октября, Ричард был готов отплыть на родину. Многочисленная армия, прошедшая с ним Сицилию, Кипр и Святую землю, истаяла от болезней и потерь. Галеры были плохо приспособлены по бурному зимнему морю, поэтому те из них, которые сочли еще годными, король отдал Генриху, а сам решил отправиться на большом бусе. Тот мог вместить сотни пассажиров, но глядя на одинокий корабль, Генрих не мог не сравнивать это зрелище с впечатляющим прибытием Ричарда под Акру шестнадцать месяцев назад. Еще ему не давала покоя мысль об опасностях, которыми чреваты свирепые штормы, бушующие в это время года в Греческом море. И о врагах, питающих обиды — как справедливые, так и нет, — и которые все до единого мечтают отомстить дяде.
Граф пытался скрыть озабоченность, и заставил себя улыбнуться, когда Ричард чмокнул Изабеллу, а потом небрежно обнял племянника, будто собирался всего лишь сплавать до Яффы. Наигранное спокойствие Генриха не обмануло его супругу. Изабелла опасалась этого дня, понимала, каким тяжелым будет он для мужа, знала о его сомнениях насчет новой жизни в Утремере. Он всего лишь делает вид, что доволен, но сам факт, что за пять месяцев Генрих и пальцем не шевельнул, чтобы устроить коронацию, говорил о многом. Не ускользнуло от нее и то, что он продолжает величать себя графом Шампанским, и она тратила массу времени, пытаясь найти способ дать ему почувствовать себя не изгнанником в чужой земле. Изабелла благословляла Ричарда за обещание вернуться, и ей пришло в голову, что, как только Тибо достигнет совершеннолетия, у матери Генриха исчезнет преграда к визиту. О ней шла молва как об истинно верующей, а для христианина паломничество в Святую землю значит не меньше, чем хадж в Мекку для мусульманина. Наблюдая за Генрихом, который провожал взглядом лодку, несущую Ричарда к ожидающему кораблю, молодая женщина поклялась себе, что сделает супруга счастливым в новой жизни, навязанной ему помимо его воли.
— Генрих, мне хочется, чтобы мы были честны друг с другом, поверяли все самые задушевные секреты, — сказала она. — Ты можешь говорить мне все, можешь сказать, когда тоскуешь по дому...
Он крепко обнял жену и не дал договорить, нежно приложив палец к ее губам.
— Я дома, любовь моя.
Отплытие было намечено на вечер, чтобы ориентироваться по звездам. С утра день выдался пасмурным, но потом ветер прогнал тучи. Когда бус поднял якорь и направился к выходу из гавани, взоры большинства собравшихся на палубе были устремлены к горизонту, где небо пламенело лучами заходящего солнца. Но Ричард неотрывно смотрел на медленно исчезающую позади Акру.
— Утремер, я препоручаю тебя Богу, — промолвил он. — Да дарует мне Господь время, чтобы я мог вернуться на помощь тебе.
Он стоял на палубе и не сходил с места, пока тьма не поглотила берег, и видеть можно стало лишь бесконечное волнующееся море и звезды, блестящие, холодные и вечные.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Здесь я не собираюсь говорить о ключевых игроках — судьба Анжуйцев достаточно известна нам и будет в свойственных мне навязчиво убедительных подробностях раскрыта в «Королевском выкупе». Поэтому я сосредоточусь на исторических фигурах не столь крупных, часть из которых не всплывет на поверхность, даже если «погуглить».
Филиппу Капету предстоит сыграть ведущую роль в «Королевском выкупе». Его несчастная сестра Алиса вернется наконец во Францию в 1195 году, и Филипп сразу же выдаст ее за юного графа Понтье. Алисе к тому времени исполнилось уже тридцать пять, но она сумела зачать и произвела на свет дочь. Младшая сестра Филиппа Агнесса, известная после ее свадьбы с сыном византийского императора как Анна, всю свою оставшуюся жизнь прожила в Константинополе, сойдясь с полководцем Феодором Браной сначала в качестве любовника, а затем мужа. У нее родилась дочь, но затем принцесса исчезает из поля зрения хроник.
Император Священной Римской империи Генрих Гогенштауфен, его консорт Констанция д’Отвиль, Леопольд фон Бабенберг, герцог Австрийский, снова появятся на страницах «Королевского выкупа».
Танкред пробыл королем сицилийским всего четыре года. Он отважно отражал угрозы, создаваемые императором Генрихом, но его неоперившаяся династия оказалась обречена с внезапной смертью старшего сына Рожера в декабре 1193 года.
Сам Танкред умер в феврале 1194 года, оставив в качестве наследника четырехлетнего сына. Вдова короля Сибилла вынуждена была покориться Генриху, коронация которого в качестве правителя Сицилии была проведена на Рождество. Вскоре после этого он заявил о раскрытии так кстати созревшего заговора и жестоко казнил немалое количество сицилийских сеньоров. Сибиллу с дочерями отослали в Германию, где они провели в монастырском заточении многие годы, но в итоге смогли сбежать во Францию. Ее маленького сына увезли в одно аббатство в Германии, после чего его никто не видел живым. Имеется несколько свидетельств о его трагической судьбе, наиболее достоверное гласит, что Генрих велел ослепить и оскопить мальчика. Несчастный скончался в 1198 году.
Исаак Комнин томился в твердыне госпитальеров Маргат до 1194 года. Обретя свободу, он принялся плести интриги против византийского императора Исаака II. Умер он около 1196 года, предположительно от яда. Его вторая жена София вернулась в 1192 году на Сицилию, но после этого о ней ничего неизвестно. Анна, Дева Кипра, уехала вместе с Джоанной и Беренгарией в домены Ричарда, о ее дальнейшей истории рассказывается в «Королевском выкупе». Ни София, ни Анна не упоминаются в хрониках. В.Г. Рудт де Колленберг, автор книги «Император Исаак Кипрский и его дочь, 1155—1207» («L’empereur Isaac de Chypre et sa fille, 1155—1207») — ценнейшего ученого труда об Исааке и Кипре, выстраивает гипотезу, что дочь императора могли звать Беатрисой, потому как некая Беатриса получила по завещанию Джоанны щедрое наследство, а некоторые из родственниц Девы по материнской линии носили это имя. Но после смерти Джоанны две ее фрейлины приняли постриг в аббатстве Фонтевро, и одну из них звали Беатриса, что опровергает теорию исследователя. Так что я предпочла сама выбрать имена для жены и дочери Исаака.
Здоровье Салах ад-Дина продолжало ухудшаться, и 3 марта 1193 года он умер от лихорадки. По свидетельству Баха ад-Дина ибн Шаддада султан раздал бедным так много, что не осталось денег на его погребение. Сыновья развязали войну за наследие отца, но в январе 1200 года султаном Египта был провозглашен его талантливый брат Малик аль-Адиль. После успешного правления он передал в 1218 году престол своему сыну.
Ги де Лузиньян правил Кипром недолго и скончался в 1194 году. Его брату Амори удалось уговорить императора Генриха признать его королем кипрским — Ги на этот титул не претендовал, — и династия Лузиньянов владела островным королевством более трех столетий. Онфруа де Торон не женился вновь — он, очевидно, умер вскоре после того, как последовал на Кипр за Ги. Историю Балиана д’Ибелина я рассчитываю закончить позже.
Генрих и Изабелла прожили пять счастливых лет до его странной гибели после падения из окна дворца в Акре в сентябре 1197 года. Изабелла затем вышла за Амори де Лузиньяна, брата Ги, ставшего королем Кипра. Она умерла в апреле 1205 года в возрасте тридцати трех лет, пережив три вдовства и развод. У них с Генрихом было три дочери, одна из них, Алиса, позднее вышла замуж за сына Амори от его первой жены и сделалась королевой кипрской. Дочь Изабеллы от Конрада, Мария Монферратская, правила Иерусалимом до своей смерти на родильном ложе в двадцать лет.
В эпоху Ричарда Третий крестовый поход расценивался как неудачный, потому что отвоевать Иерусалим не удалось. Ричард сам рассматривал его в таком же свете. По иронии судьбы, последующие крестоносцы взяли на вооружение стратегию, которой хотел следовать Львиное Сердце — нападение на Египет. Заслугой Ричарда является то, что он продлил жизнь Иерусалимского королевства еще на сто лет, до падения Акры в 1291 году.
ОТ АВТОРА
Ричард I никогда не состоял в числе моих любимых королей, впрочем, знакомство мое с ним было весьма поверхностным. Я рассматривала его как одномерную фигуру — опьяненного кровью и славой, надменного, безжалостного, блестящего полководца, но неблагодарного сына и беспечного короля, и именно такой Ричард появился на краткий мир в «Земле, где обитают драконы». Я не видела причины не соглашаться с суровым вердиктом историка девятнадцатого века Уильяма Стаббса, что то был «плохой сын, плохой муж, плохой король».