Лягушка под зонтом
Шрифт:
– Он, по-вашему, грязный? – удивилась Ольга. – Вполне может быть, давно катается в багажнике. На всякий случай. Вот видите, случай выпал. – Она как будто оправдывалась.
– Ну... Он у вас, конечно, в клеточку... – улыбнулся Никита. – Наверное, в белую и красную?
Ольга рассмеялась.
– Наверное, в белую и красную, – повторила она за ним. – А вы как думаете?
– Как думаю, я уже сказал.
– Поняла, – кивнула Ольга.
– Зонты из такой ткани, как ваш, то есть из синтетической, лучше стирать
– Вы знаете о зонтах все? – спросила она, когда возникла пауза – Никита не сразу справился со спицей, которая давно норовила вылезти из своего гнезда.
– Все? – Никита задумался. – Нет, об этом, я думаю, все не знают даже китайцы, хотя они их изобрели в одиннадцатом веке до нашей эры.
– Почему же?
– Потому что зонты были вещью царей и вельмож. А знания передаются учеными людьми. У них зонтов могло не быть.
– Значит, цари и вельможи не ученые, да? – тоном упрямого подростка спросила Ольга.
– Эти люди всегда относились к разным категориям. Их знания об окружающем мире и о жизни не совпадают. Точно так же, как сейчас. – Ольга вскинула брови, но промолчала. – Самый первый зонт, как гласит предание, защищал человека от солнца. Он был тяжелый, с длинной ручкой...
– Наподобие пляжного, – заметила она.
– Пожалуй, – согласился Никита.
– Тогда что в нем царственно-вельможного? – спросила Ольга с насмешкой в голосе. Она представила себе трепещущий на ветру полосатый зонт на берегу моря, под которым прошлым летом пряталась от солнца.
– Только то, что он являлся принадлежностью членов королевской семьи и высокопоставленных придворных, – ответил Никита, опуская Ольгин зонт на картонку в углу.
– Понимаю. Но жизнь переменилась, теперь под похожим зонтом сижу самая обычная я... – Ольга собралась услышать смех.
Но Никита сложил руки на груди и продолжал, слова сыпались, но не со скоростью дождевых капель. Похоже, он неторопливый человек.
– После Востока зонт покорил Древнюю Грецию. Затем Рим. Там он утратил свою царственную силу. Стал дамским угодником.
– Когда же его поставили на нынешнее место? Когда он стал прислугой всех и каждого? – Если не можешь остановить поток – вступи в него, вспомнила Ольга чью-то фразу и воспользовалась советом.
– Гораздо позднее. В семнадцатом веке зонт стал расхожим предметом уже во Франции. Он назывался «парасоль», то есть защитник от солнца. Позднее проявился его новый талант – защищать от дождя.
– Дальше – больше, – подхватила Ольга, – сообразительные люди принялись начинять его кто чем, да? Я читала о зонтах стреляющих, колющих, выпускающих ядовитые газы.
– Все так и было, – кивнул Никита.
Ольга поняла,
Так и было – сотни зонтиков лежали в коробках, пришельцы из разных стран мира, многие из них – с чужими паспортами и под чужим именем. Никита смотрел на такие с жалостью и сочувствием: сделаны на один дождливый день, а их купят, заставят открываться и закрываться изо дня в день в московскую мокрую осень. Их станут бранить, ругать, осыпать проклятиями за то, на что они не способны по своей природе.
В общем, много раз приходил к мысли Никита, люди относятся к вещам так же, как друг к другу. Если кто-то что-то не может, значит, слабак, хотя его родили совсем не для того, чтобы он стал борцом с жизнью или за нее. На самом деле их задача – просто жить изо дня в день, потому что есть день и есть они. Этому учила его Наталья Петровна.
Ольга смотрела на Никиту, ей хотелось понять, о чем он думает. Как странно, такого никогда с ней не было. Наоборот, ей никогда не хотелось узнать, о чем думает, например, Алексей...
– Итак, – сказала Ольга, похлопывая рукой по поручню кресла, – у меня к вам дело.
Никита шагнул к табуретке у стены, поднес к столу и сел напротив Ольги.
– Я не сомневался. Излагайте. – Он не сводил глаз с ее лица.
Как он раньше не заметил, что у нее на кончике носа ямка, наверное, как и он, болела в детстве ветрянкой. У него тоже есть след, но на груди. Он улыбнулся одними глазами.
Когда Ольга закончила говорить, Никита молча смотрел на ее губы. Как бы ему хотелось снисходительно бросить: «Легко». А ее тонкие от природы, не от пинцета, брови радостно взлетели бы: «Я так и думала!»
Но он вздохнул, сцепил руки на столе и сказал:
– Значит, вы хотите, чтобы я помог вам найти тотем атабасков?
Никита не понимал, что с ним. Он почти не слушал, он смотрел на нее. Он улавливал травяной аромат ее туалетной воды, наблюдал, как двигаются руки, которыми она помогала себе объяснить то, что не видела сама. Он понял – она не видела фигурку тотема. Ей о ней рассказывали.
– Да, – сказала она. – Я хочу, чтобы вы мне помогли. Вы говорили, что разбираетесь в таких вещах. Помните?
– Не отрицаю, – согласился Никита. – Но обычно мне приносят предметы, по ним я делаю заключение. Я не разыскиваю их сам.
– У вас наверняка есть контакты. Вы можете спросить...
– Эта вещь... так важна для вас? – тихо задал вопрос Никита, испытывая внезапную ревность.
Для кого она старается? Но тут же осадил себя – не для него, это точно. Для него Ольга уже постаралась: вынула земноводную тварь из колодца. Не из тех ли она, кто готов заниматься чужими делами, чтобы не думать о своих? Девочка-помогай, с долей яда предположил он.