Лягушки
Шрифт:
— Саша, — сказала Лоренца Козимовна, — вы."видимо, невнимательно отнеслись к моим словам о необходимости тайн.
— И всё же, отчего вы и Полина Львовна пока доброжелательно относитесь ко мне?
— Опять отсылаю вас к словам о тайнах, — рассмеялась Лоренца. — Почему вы не спросите, откуда взялось моё нелепое имя? И ещё. В вас живёт более важный вопрос. Кто я. А я не знаю, хотя и чувствую, кто я. Не беспокойтесь за себя. Я не из вредных сил. И вы не попали в дурную компанию. Посчитайте, что я — частица женского начала природы, хотя это и слишком пафосно. Я доброжелательна к вам и как читательница ваших сочинений. Ну, и ещё по одной причине…
— Спасибо, Лоренца Козимовна, — сказал Ковригин. — Более ни о чём не буду спрашивать. Единственно… Жена моя хотела бы с вами переговорить. Извините… Я проболтался о вашем путешествии курьершей и литературном секретарстве…
— Влюблённому позволительно… Отчего же мне с ней и не поговорить. Даже интересно.
— Сейчас у нас Хмелёва, — неожиданно для себя объявил Ковригин.
— Я знаю, — услышал он. — А вы Саша, решили снять напряжение разговором со мной? Должна признаться, Саша, что чрезвычайно рада вашему звонку. Вот бы как-нибудь посидеть с вами и иметь закуской виноградных улиток… Не тревожьтесь, Саша. Я не внутри вас и не вокруг вас. Но кое-какие знания о вас получаю…
— Вот обновят ваш ресторан-дирижабель "На седьмом дне" у платформы "Речник", там и можно будет заказать столик…
— Погодите, Саша, — взволновалась Лоренца, — почему вы решили, что я имею отношение к сгоревшему ресторану?
— Местный предприниматель Макар, поставщик виноградных улиток, назвал мне имя хозяйки. Лоренца Козимовна.
— Может, это другая Лоренца Козимовна.
— По фамилии Быстрякова…
— Во всяком случае, не Древеснова, — сказала Лоренца. — Древеснова, Александр Андреевич, это ваше порождение… Советую вам, если вы и впрямь в ближайшие дни попадёте в Синежтур, поступайте на этот раз благоразумно. Вы нам нужны.
— Кому это вам? — спросил Ковригин.
— Мне, — сказала Лоренца. — Тысячам поклонников ваших сочинений… Ну, и ресторанам с виноградными улитками…
— Спасибо, — сказал Ковригин. — Извините, если нарушил ход ваших занятий. Жаль, что ничего существенного я из вас не вытянул.
— А ничего существенного из меня вытягивать было не надо. Я женщина, в чём вы убедились, обнаружив у меня пупок и прекрасное, по-вашему мнению, лоно, в полном соответствии с вашей заманчивой теорией женских пупков. Я женщина и, стало быть, должна оставаться для вас тайной.
— Всё, Лоренца Козимовна, — сказал Ковригин, — ухожу в баню… Будет случай, с вашего позволения, позвоню…
Разговором с Лоренцой Козимовной Ковригин остался недоволен. Собой недоволен. Действительно, что он мог узнать существенного? Тайна — вот ответ, с ней живи и не думай её разгадывать. Может, так и должно быть? Друг Горацио и так далее… Но мог бы спросить о мелочах. О Кардиганове-Амазонкине, например. Он-то с какого хрена увлёкся Лоренцей Козимовной? И не по её ли просьбе или даже указанию катался в Синежтур и в Журино?
В коридоре шумно заговорили. Вернее, шумно говорила Свиридова, а Хмелёва ей что-то робко отвечала. Или обещала.
— Ну, и как, поболтали по-бабьи? — вышел из кабинета Ковригин.
И увидел: веки у Хмелёвой покраснели и припухли.
— Так мы тебе, легкомысленному шалопаю и хвастуну, всё и вывалим! — сказала Свиридова. — Кое о чём, с разрешения Леночки, я тебе сообщу. Но это потом…
— Я предлагаю вам отобедать сейчас где-нибудь. Хотя бы в "Рюмочной" возле Консерватории.
— Там полно музыкантов и театральных людей. А Лене сейчас нет нужды появляться в центре Москвы. Вам, Леночка, нужно вести себя так, как я вам посоветовала. И быть наготове. И ждать моего звонка. Если вы, конечно, согласны…
— Я согласна, Наталья Борисовна!
— Ну и славно, — сказала Свиридова. — И не поддавайтесь на его уловки, жалобы и посулы. Ковригин, подай девушке пальто. Поухаживай за ней. Всё же ты побыл её воздушным мужем. На полчаса.
Уже застёгивая пуговицы пальто, Хмелёва сказала:
— Александр Андреевич, я очень признательна вам за ваши старания отыскать меня в тайниках журинского замка. Я тронута этим…
— Но отыскал-то он Древеснову, и сейчас эта Древеснова проживает в замке, — сказала Свиридова, — так что не берите в голову его подвиги. И помните, Леночка, о нашей договорённости…
— Не забуду, — сказала Хмелёва.
Закрыв за Хмелёвой дверь, Свиридова произнесла с драматическими интонациями героини забытой нынче пьесы "Овечий источник":
— Бедолага! Досталось ей от этого негодяя! Закурила.
— Расскажи, — сказал Ковригин.
— Будет желание, будет настроение, расскажу, — хозяйкой сундуков с сокровищами Свиридова пообещала Ковригину поделиться с ним двумя талерами.
— Ну-ну, — сказал Ковригин, — а я, пока вы проливали слёзы, сумел доверительно пообщаться с Лоренцой Козимовной.
— Т-а-а-ак, — Свиридова погасила сигарету и вмяла её в пепельницу.
— Пошли в спальню, — сказала она. — Надо разобрать второй китайский чемодан. Там есть кое-что для тебя.
68
Разборкой чемодана, естественно, смогли заняться не сразу. А когда смогли, начались удивления Свиридовой.
— Да что же это такое! — возмутилась Наталья. — Неужели я всё забыла в гостинице Гуанчжоу?
То есть выяснилось, что ничего ценного или хотя бы забавно-интересного для Ковригина во втором чемодане не нашлось. Ну, если только халат с шаолиньскими монахами в бойцовских позах на тёмно-синих сумерках шёлка (халат Ковригин молча не одобрил). Половину чемодана занимали прозрачные пластиковые пакеты с костями, сушёными травами, в частности — ростками бамбука, панцирями морских гадов и увядшими лягушками.
— Это ещё что такое? — спросил Ковригин. Оказалось — наборы традиционных лекарств. Какие предстояло ещё отваривать или вымачивать.
— По заказам болящих, — пояснила Свиридова. — Но один из отваров буду готовить для себя. Чтобы ты был мною доволен.
— Я и так тобою доволен, — сказал Ковригин. — Твоё тело ни в каких китайских отварах не нуждается.
— Но что я тебе-то купила? — суетилась у чемодана Свиридова. — Или не купила? Что ты мне заказывал?
— Ничего я не заказывал, — сердито сказал Ковригин. — Если только местного дракона… В шутку!