Лю Яо: Возрождение клана Фуяо

Priest P?

В мгновение ока они превратились в настоящих совершенствующихся, не нуждавшихся ни в пище, ни в вине!

Когда ужин был в самом разгаре, Чэн Цянь сунул что-то себе за пазуху и вышел из-за стола.

От горы Фуяо до горы Тайинь было больше пятидесяти ли, однако полет на мече занял всего мгновение.

Витавшая вокруг развалин массива кровавая аура до сих пор не рассеялась. Люди разошлись, но никто из них так и не соизволил похоронить погибших. Трупы одиноко лежали на земле, ожидая, когда мир превратится

в единое целое.

Во тьме виднелась фигура Хань Юаня.

Услышав чьи-то неторопливые шаги, Хань Юань слегка склонил голову набок. На его лице застыло мрачное выражение, и нельзя было рассмотреть, был ли это он сам, или его внутренний демон.

Чэн Цянь взял Шуанжэнь в руку, молча подошел к нему и нащупал за пазухой бумажный сверток.

Бумага была еще теплой, и на ней проступало небольшое масляное пятно. Чэн Цянь бросил сверток в Хань Юаня, сдул пыль с ближайших камней, оставшихся от Массива десяти сторон, и сел.

Хань Юань развернул сверток и увидел внутри блестящие конфеты из кедровых орехов. От угощения исходил сладкий аромат османтуса. Каждая конфета была размером с большой палец, но они до сих пор не слиплись друг с другом.

Демон некоторое время молчал, совершенно ничего не выражая. А после взял одну из конфет и сунул в рот.

У Хань Юаня было очень худое лицо с явно выступающими скулами, от чего он казался суровым и безжалостным. Сунув в рот лакомство, он слегка надул щеки. Он был весь в крови. Даже пробуя конфету на вкус, Хань Юань оставался очень серьезным. Он хмурился, и на его лице то и дело проступало обиженное и враждебное выражение, будто ему подсунули не сладость, а лекарство.

Он еще немного подержал сверток в руках, а затем отчаянно высыпал все его содержимое себе в рот, вместе с крошками.

Чэн Цянь посмотрел на него с видом человека, у которого разболелись зубы, и осведомился:

— Хочешь пить?

— Воды, — прохрипел Хань Юань, — я сейчас умру.

Чэн Цянь щелкнул пальцами. Находившаяся в воздухе влага собралась воедино и превратилась в неприглядного вида чашку. Чэн Цянь аккуратно взял ее в руки и протянул брату.

Хань Юань вздохнул и сказал:

— Первой сладостью, которую я когда-либо пробовал в своей жизни — были эти кедровые конфеты.

— Их дал нам старший брат.

Хань Юань посмотрел на юношу и продолжил:

— Тогда это показалось мне чем-то невероятным. Я думал, что если в мире действительно существовали такие вкусные вещи, то маленький нищий непременно разбил бы себе голову в желании их украсть. Но кто мог знать, что ты так просто отдашь их мне. В то время я был таким наивным, я решил, что ты хорошо ко мне относишься.

Чэн Цянь засмеялся:

— Ни то, ни другое. Тогда мне просто

не понравился старший брат, и я не хотел есть его еду.

Хань Юань помолчал немного и с улыбкой произнес:

— Я так и думал… Все хорошо? — внезапно осведомился он.

Чэн Цянь знал, что он говорит о горе Фуяо. Он даже явился к ее подножию, чтобы послушать голоса этого места.

— Все совсем как раньше. Подожди, пока не вернешься и не увидишь все своими собственными глазами.

Хань Юань снова замолчал, а затем странно улыбнулся и сказал:

— Не дразни меня, маленький старший брат. Помнишь, что мастер сказал тебе перед смертью? «Те, кто свершил непростительные грехи, должны быть уничтожены своими братьями». Ты пробовал конфеты?

Чэн Цянь повернулся к нему и с уверенностью посмотрел на молодого человека:

— Неужели ты считаешь, что тебе нет прощения за твои грехи?

Выражение лица Хань Юаня едва заметно изменилось. Мгновение спустя Чэн Цянь заметил, что Хань Юань трусливо сбежал, и теперь с ним разговаривал демон.

Внутренний демон Хань Юаня лениво посмотрел на него.

—Управление небесных гаданий превратилось в стаю крыс. Сдается мне, что дела у императорского двора совсем плохи. Грядет восстание. Я был зол, но в глубине души я чувствуя себя свободным. А грех это или нет, решать вам.

Чэн Цянь покачал головой. Уклонившись от ответа, юноша поднял глаза к небу, глядя на холодный свет луны.

— Я вернусь завтра.

— Завтра я хочу поесть той молочной каши, — начал Хань Юань, поглаживая живот. — От сладкого я себя плохо чувствую. И принеси мне половину курицы.

Чэн Цянь молча взмахнул рукой. Шуанжэнь взвился вверх, сверкнул, как падающая звезда, и исчез.

К тому моменту, как он вернулся на гору Фуяо, ужин уже закончился. Чэн Цянь сразу же направился в Цинъань, где его все это время ждал Тэнхуан.

Мальчик выглядел слегка взволнованным. Шагнув вперед, Тэнхуан принял из рук Чэн Цяня меч и тихо сказал:

— Молодой… Глава уже здесь.

— О, я пришел лишь для того, чтобы изучить камень исполнения желаний, оставшийся после старшего наставника, — нетерпеливо откликнулся Янь Чжэнмин, изо всех сил пытаясь утаить истину.

Бросив взгляд на легендарный камень из Башни отсутствия сожалений, юноша увидел стоявший на нем кувшин вина, но так ничего и не сказал.

— И что ты выяснил? — небрежно осведомился он.

Янь Чжэнмин перевел взгляд на Тэнхуана, которого только что перевели в Цинъань.

Мальчик был юн, но умен не по годам. Он быстро понял, что помешает, если останется здесь, и поспешно сбежал, сославшись на какой-то несуществующий предлог.

— Что ты делал? — спросил Янь Чжэнмин.

Чэн Цянь не ответил ему и только улыбнулся.