Люби меня в темноте

Эшер Миа

— Это так грустно, — говорит моя племянница Изабелла. — Жить совсем одному.

— А папе понравилось бы, — сообщает Джек, вызывая у Валентины смешок. — У него аллергия на всех людей.

— О, я знаю, что будет дальше! — восклицает Изабелла. — Прекрасная принцесса в цветочном венке, как у вас, поцелует его, и он превратится в красивого короля.

Оттолкнувшись от дерева, я подхожу к кружку детей и озорнице в его центре.

— Так-так, сказка становится интереснее…

В глазах Валентины, когда она встречает мой взгляд, пляшет смех.

— Нет. Увы, но встретить принцессу

ему было не суждено.

— Какая жалость. — Я скрещиваю на груди руки и приподнимаю бровь. — Что же случилось с этим угрюмым чудовищем?

— Он не был чудовищем. Просто люди не знали его. А теперь, будьте добры, помолчите немного, чтобы я могла закончить историю, и я буду бесконечно вам благодарна.

Я, пряча улыбку, учтиво киваю, а Валентина, расправив подол, снова обнимает малыша-Джека. Счастливец.

— На чем я остановилась? Ах, да. Однажды мимо замка проезжала голубая повозка, в которой сидела цыганская девушка.

— А она была красивая? — спрашивает все та же белокурая девочка.

— Конечно да. Они всегда красивые, — перебивает ее другая, постарше.

— И король влюбился в нее?

— Фу! — вопят мальчики почти в унисон. Бедные дети. Если б они только знали…

Внимание детей рассеивается, они начинают смеяться и бороться друг с другом, но это неважно. Валентина встает, отряхивает с платья травинки и идет мне навстречу. С непристойной улыбкой, с проклятой ямочкой на щеке, сводящей с ума, она движется точно девственница, готовая быть принесенной в жертву богам. Опьяняя меня. Возбуждая. Ее волосы развеваются на ветру, подол платья пляшет, подхваченный в воздух.

Она становится передо мной.

— У вас знакомое лицо. Мы не встречались раньше?

— Очень надеюсь, что да, — тяну я, заправляя прядь волос ей за ухо.

— Знаете, Софи права. Вы и впрямь постоянно ко мне прикасаетесь, — шутит она.

— И мне все равно этого мало.

Валентина, слегка покраснев, опускает лицо, но я успеваю увидеть, что она улыбается. Краем глаза я замечаю, что по небу, закрывая солнце, движутся тяжелые облака. Мне в нос ударяет запах дождя. Деревья покачиваются под порывами ветра. А потом начинается дождь. Мягкий. Нежный. Свежий на нашей коже.

Валентина смахивает с моего лба капли дождя. Она встревоженно хмурится.

— Давайте где-нибудь спрячемся.

Я киваю, стараясь оставаться спокойным. Надеясь, что все останется, как сейчас. Что не будет ни воспоминаний, ни грома. Валентина дотягивается до моей руки и переплетается со мной пальцами в таком естественном жесте, словно ее рука привыкла быть там. Мы бежим. Становимся под раскидистым деревом, и внезапно перед моими глазами вспыхивает картинка. Я вижу мужчину, наблюдающего через окно за детьми, которые носятся под дождем. Он хочет присоединиться к ним, но ему слишком страшно. Поэтому он просто сидит в своей безопасной гостиной и смотрит, как жизнь проходит мимо него.

Я сжимаю ее руку.

— Я больше не хочу убегать. — Жизнь чересчур коротка, чтобы проводить ее, наблюдая за нею со стороны.

— Вы уверены?

Пока дети и взрослые бегут мимо нас, спасаясь от ливня, мы продолжаем стоять. Пришло время посмотреть

в лицо моим демонам. Что страшного может случиться? Они заберут меня в ад? Но я уже там побывал. Побывал и вернулся, думаю я, глядя на наши руки. Я выжил.

— Да, я уверен.

Я выхожу из-под кроны дерева, закрываю глаза и запрокидываю лицо, чувствуя, как дождь очищает меня изнутри. Волшебных слов и магических жестов, которые могли бы устранить боль, не существует, но сегодня я решаю бороться. Сегодня я выбираю жизнь.

Я открываю глаза, фокусирую взгляд на ее прекрасном лице и усмехаюсь.

— Если я правильно помню, как-то раз вы сказали, что хотите потанцевать под дождем. Что ж, моя совушка… Потанцуем?

— Что? — Ее глаза удивленно распахиваются, но она все равно улыбается. — Прямо сейчас?

— Ну да. Почему бы и нет?

— Вы сумасшедший, — со смехом восклицает она, но уже бежит мне навстречу — такая прекрасная и такая свободная в этот момент. — Но и я, кажется, тоже.

Одной рукой я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. Желание вибрирует во мне точно эхо.

— Готовы, моя совушка?

Вся сияя, она обвивает мою шею руками.

— Как никогда.

Мы начинаем покачиваться под дождем. Наша одежда промокла. Но это не имеет значения. Виктор Гюго когда-то сказал, что жизнь — это цветок, а любовь — нектар.

Он явно кое-что понимал.

Как только Валентина вошла в мою жизнь, я понял, что не смогу перед ней устоять. Я пропал в ту же секунду, когда она вошла в галерею. Теперь, вкусив жизнь с ее присутствием в ней, я знаю, что прежней жизни будет для меня недостаточно. Я хочу, чтобы она танцевала обнаженной под звездами. Я хочу ощущать, как ее волосы падают мне на лицо, пока ее стройное тело снова и снова принимает меня. Я хочу показать ей, как жить без страха — без каких-либо ограничений.

Софи однажды сказала, что любовь не делит, а преумножает. Что Поппи хотела бы, чтобы я снова начал жить и любить. Но мое сердце оставалось закрытым. Немым. Замороженным. Равнодушным к той череде женщин, которые проходили сквозь мою жизнь, украшая мою постель и согревая по ночам мое тело.

Но потом я повстречал Валентину.

И в мире все снова встало на место.

Я буду любить Поппи всю жизнь. Скорбеть по ней и нашему нерожденному ребенку. Ее никто не заменит. Ведь это не соревнование. Я не обязан любить одну сильнее другой. Но глядя на Валентину, обнимая ее, чувствуя, как рядом с моим сердцем бьется ее, я наконец-таки понимаю, о чем говорила Софи. Любовь и правда не делит.

Она преумножает.

Не отводя взгляда от глаз Валентины, я добровольно, с радостью прыгаю в пропасть. Некоторые называют это безумием. Но для меня — это любовь.

Она моя, говорю я себе.

Но надолго ли? — отвечает мне внутренний голос.

 

Глава 19. Валентина

Мы стоим у моей квартиры. Нерешительно. Не желая, чтобы вечер закончился. Не желая прощаться.