Люби, Рапунцель

Карпо Катти

– Алкогольного. – Даня стряхнула с себя руку мальчишки и отпустила его ворот.

– Данечка раньше никогда алкоголь не пила, а тут я полез со своей радостью и не предупредил, что это не ананасовый сок. Она и выпила. – Фаниль, окончательно скуксившись, шмыгнул носом.

– В порядке я. – Даня стянула с себя пиджак. – Уже почти не злюсь на Фаниля.

Яков покосился на свой бокал.

– Тот, что ты и мне принес? Так это не ананасовый сок?

– Ни черта, – бросила девушка.

– Прости, что тоже не предупредил. – Фаниль виновато понурился. – Думал, раз ты уже у нас совершеннолетний, то можно. Да и мы свою часть работы на ура выполнили. Можно чуть-чуть расслабиться на празднике.

– Ему нельзя, – прорычала Даня.

Яков заметно напрягся.

– Почему это?

– Сказала, нет. Значит, нельзя. – Она закрыла сверху ладонью бокал, который Яков приподнял, чтобы осмотреть содержимое. – Маленький еще для такого.

Бокал в руках Якова дрогнул. Снаружи по стеклянным стенкам потекли выплеснувшиеся мутные капли.

– «Маленький»? – вкрадчиво произнес он.

– Маленький. – Даня повернулась к Фанилю. – Да ведь?!

От ее угрожающего прищура бедняга побледнел.

– Маленький, – обреченно подтвердил Фаниль. И тут же начал отступать от них. – О, кажется, меня Петро зовет. Иду, милый!

– Что ты имеешь в виду? – В интонациях Якова появилась звенящая напряженность.

– Что слышал. – Она вырвала стакан из его рук и поставила на другой конец стола. – Не выросло еще ничего нужного. – Внутри все лихорадило. – Водичкой ограничивайся, Принцесса.

– Какао…

Заметив приближающегося к столу Потцева, Даня кинула пиджак на колени Якова и устремилась прочь. Открылось второе дыхание, а тело невыносимо покалывало. Разум был ясен, но мысли скакали, будто мартышки по веткам.

Тумс. Она в кого-то врезалась.

– Уже второй раз за вечер. – Владимир поддержал ее за плечи. – Хотя признаюсь, сейчас специально встал на твоем пути. Если дела, к которым ты так спешила, могут подождать, то я хотел бы провести с тобой время. Поговорим?

Глава 9. ИЗЛОМ И БЕСПОЩАДНОСТЬ

Надежные руки придерживали ее за талию. Даня тщательно следила за тем, чтобы непослушные ноги не гульнули в сторону и не отдавили пальцы Владимиру. Ботинки жалко. Блестят, начищенные и дорогие, а она их каблуком отделает два раза по три раза. Обидно.

– А ты не слишком напрягаешься? – со смешком спросил Владимир, аккуратно уводя ее от столкновения с соседней парой.

– Боюсь отдавить тебе ботинки, – честно призналась Даня, отчаянно сжимая его руку.

– Ничего. Обиду не затаю, даже если наступишь, – лукаво улыбнувшись, пообещал мужчина. – Расслабься и насладись танцем.

– Обязательно нужно было меня выводить на танцпол? Ты же знаешь, что меня только на поле врага и выпускать, чтобы хаос сеять. С моей-то координацией.

– Не хотел жалеть о том, что побыл на импровизированном балу, и так ни разу и не потанцевал с тобой.

Хотя Владимир на словах и придавал значимость своему приглашению, на деле же действовал весьма деликатно. Он не старался прижать ее к себе, не давил и не торопил. В его движениях, мягком ведении и сохранение постоянного расстояния между ними прослеживалась некая тактичность. Проявление вежливости в танце, даже весь процесс которого казался ничем иным как безмолвными деловыми переговорами. Владимир никогда не скомпрометировал бы Даню. Ни в прошлом, ни сейчас.

Не в пример Левицкому, вечно действовавшему на эмоциях.

Вновь вспомнив о мальчишке, Даня оглянулась на стол, за которым его оставила. Крайне довольный Потцев-творожок, улыбаясь во все свои отбеленные зубы, что-то воодушевленно объяснял Якову. Тот, сдержанно улыбаясь в ответ, кивал, постукивал пальцами по бокалу с «фирменным от Фаниля», невесть как снова оказавшимся рядом с ним, и время от времени украдкой посматривал в сторону танцующих Дани и Владимира.

В один из таких моментов их взгляды встретились. Даня тут же отвернулась и уткнулась носом в плечо Владимира. Ее внутренний показатель злости маятником болтался из стороны в сторону, не увеличивая, но и не понижая степень силы этой чудовищной эмоции. Присутствие в непосредственной близи Владимира поумерило ее пыл. Но, похоже, это было кратковременное затишье.

– Правда, Даня, ты напряжена. – Владимир с особой деликатностью переместил руку чуть выше по ее лопаткам – наверняка, чтобы это не выглядело как заигрывание даже для любопытствующих. – Раскраснелась. И глаза блестят. Как себя чувствуешь?

– Ты чересчур внимателен. – Даня заморгала, словно надеясь таким образом избавиться от блеска, обеспокоившего Владимира. – Никаких проблем. Страшно переволновалась только. Может, поэтому жуткий видок?

– По моему мнению, выглядишь ты прекрасно. Хотя мне по-прежнему непривычен твой новый образ.

– Это временный образ. Вне всей этой модельной мишуры я осталась такой же серой и скучной.

– Как и прежде, и сотни раз до, уверяю, что ты себя крайне недооцениваешь.

Даня скорчила рожицу. Возможно, все дело было в ауре Владимира – этакой монолитной силе, от которой веяло стабильностью и надежностью, – но рядом с ним ей полегчало. Злоба окончательно затихла, а разум приобрел кристальную ясность, как после хорошего и глубокого сна.

– А вот я, пожалуй, кажусь тебе скучным.

– Почему?

– Все же мне далеко до того мальчика с его пламенными танцами.

Даня подавилась воздухом и пару раз натужно кашлянула.

– Это была показуха для спонсоров. И, в общем-то, для тебя тоже. Как для одного из организаторов. Признай, Левицкий умеет устраивать шоу.

– Не спорю. – Владимир плавно покружил ее и придержал, когда она неловко качнулась, намереваясь втемяшиться в танцующих рядом людей. – Изумляет другое. Твое участие в его несколько экстравагантных выходках. Мальчик смел, признаю, и столь же смело и открыто подает себя. Однако тебя в таком амплуа мне еще видеть не приходилось.