Любимая для эльфа. Часть 2

Maore Astra

Роберт удивился:

— Что за романтика такая, от которой косеют?! Ты ее спаивал?

Оливер отмахнулся:

— Ни в коем разе! Она поняла, что я не анамаорэ. Не знаю, как оно проявилось, поскольку с тех пор больше ничего такого не было. Магнус подтвердил, что я и правда не анамаорэ. И если я вдруг потом захочу детей приглашать, ага, щаззз, он меня обратно переделает. А пока, мол, думать мне об этом не нужно, в быту оно само не вылезет...

Роберт прикинул:

— Ааа, так ты теперь какая-то уродская харя типа самого красноглазенького что ль?

Оливер развел

изящными руками:

— Понятия не имею! Ничего нигде не болит, никаких подозрительных изменений нет.

Роберт успокоил:

— Ну и ладно тогда. Я и начальника твоего не чурался, не парься. Ее ужасом все закончилось?

Оливер продолжил рассказ:

— Сначала и я так подумал. Загипнотизировал ее, обработал, отпустил довольную... Уууф! Когда на следующий день она не пришла, я прям серьезно колесом на руках от радости прошелся. Из Царской Семьи тоже никто за мной не явился, я уж порадовался, что все обошлось... Увы, рано радовался... Возвращаюсь как-то с одной вечеринки домой, дай-ка сухарик? — Оливер взял несколько кусочков лакомства. — А она, считай, под у меня дверью стоит!

— Так-так, — Роберт с интересом слушал.

— И стоит такая вся скрооомная-скрооомная, чуть ли не потупившись. Ну, думаю, если она что замыслила, пусть хоть не на чужих глазах творит. А то вдруг еще кто ко мне пожалует. Я взял эту Жизель за руку и втянул ее в покои...

Роберт усмехнулся:

— Ишь, какой барин, покои у него.

Оливер смутился:

— Там у нас у всех покои... Так вот, взял ее за руку и втянул, а она поддалась, как кукла, будто и не борзела никогда! Я так на секунду подумал. Но нет, за дверью она тотчас воспрянула и говорит: «Давай я тебе заплачу, а ты мне еще несколько раз покажешь романтику?» А у нас, ты помнишь, натуробмен. Платят, только когда сооовсем предложить эквивалентного нечего, ну вот как у Царской Семьи или у Магнуса только покупают, что им-то могут дать?

Роберт уточнил, удобнее устраиваясь в огромном плетеном кресле:

— О, зауважала тебя, значит? И что ты?

— Я впал в раздумья. С одной стороны, романтику с ней изображать не улыбает совсем. С другой, она почти царевна и «клиент». С третьей, можно попросить на что-то важное обменять услугу, а еще раз цветы расставить и свечи не проблема. А с четвертой, деньги — это деньги, обычно я на натуробмене живу, но они когда-нибудь как-нибудь могут пригодиться, а никто больше деньги мне не предлагает. Ну, кроме как за концерты естественно. И в больничке. В общем, я сказал ей, мол, да, пять романтических встреч стоят столько-то, и назначать их я буду сам, когда мне удобно. А дальше я попросил ее уйти.

Роберт довольно улыбнулся:

— Ушла?

— Угу, купила «абонемент» и ушла... Большой прогресс — не набросилась, не оскорбляла меня, деньги вот за бесплатное предложила… Я ж не какой-то альфонс, тьфу нахер.

Роберт посоветовал:

— Я же говорил, ты справишься! Ты ей еще разок горелой харей покажись для острастки, мало ли получится. Или она отвяжется, или совсем шелковая станет.

Глава 488.

Урок беззащитности

Оливер не рассказал Роберту, что ему совестно стало «отработать» спустя рукава за вложенные деньги. И когда Жизель пришла, опять сухая и деловая, Оливер взялся давать ей советы по теме их свидания, нежно касаясь ее и произнося слова глубоко-гипнотизирующе:

— Романтика — это не свет, музыка или запахи... Романтика — это когда ты позволяешь себе быть беззащитной и хрупкой, а мужчине сильным и заботливым... Ты ощущаешь себя беззащитной сейчас?

Жизель заплатила за «развлечение», имея намерение прекратить его в любой момент, как что-то начнет ей сильно не нравиться, но в то же время предоставив Оливеру свободу действий. Он-не-анамаорэ мог бы научить ее чему-то новому.

— Нет.

Оливер покачал головой:

— Есть ли какая-либо одежда, в которой ты почувствуешь себя более хрупкой, чем сейчас? Какой-то иной вид тела? Расслабься... Это останется только между нами. Отдайся фантазии...

Жизель замялась:

— Да, наверное...

Оливер мягко попросил:

— Преобразись, пожалуйста. Ради своих ощущений...

Жизель взглянула на Оливера в упор.

Ее брючный костюм сменился на светлое хлопковое платье с короткой и пышной юбкой.

Оливер уточнил:

— Эта одежда придает тебе неуверенность?

— Нет, — щеки Жизели порозовели.

— Тогда продолжай...

Она осталась в том же самом платье, но у Оливера перехватило дыхание — грудь Жизели бесстыдно увеличилась, талия утоньшилась, ягодицы округлились... Теперь ее фигура напоминала ту, которой любила щеголять жрица Магнуса Эстелла.

Жизель стала пунцовой:

— Хватит! — вид ее опять обернулся прежним. — Я чувствовала себя… неуютно... Этого достаточно?

— А теперь ты вновь сильная и независимая? Тогда нет, недостаточно… То, о чем я говорю, нужно именно чувствовать.

Жизель не привыкла отступать от намеченного. Если новое можно было узнать только так, через практику...

Ее тело опять приняло чрезмерно на ее вкус соблазнительные формы.

Изумрудные глаза Оливера потемнели, а голос слегка охрип:

— Ты прекрасна!

В такие моменты Жизель обычно брала власть в свои руки, практикуя беспощадную страсть с зазевавшимися мужчинами, но Оливер поднес палец к своим губам:

— Тссс... Оставайся такой... Полюбуемся морем, полюбуемся лунным светом и отблесками звезд в волнах, насладимся влажностью песка... И ты расскажешь мне о том, что чувствуешь и как воспринимаешь меня... Позволь посвятить тебе мелодию?

И Оливер пел Жизели, и носил ее на руках, не проявляя ни капли эротической агрессии к ее вызывающему виду, а когда они вернулись в покои, разрешил Жизели обрести привычную для нее внешность.

— Теперь мы перейдем к романтике в любви... Делай только то, что я указываю, а когда не указываю, не делай ничего.

Жизель забеспокоилась:

— Это слишком, жрец.

Оливер улыбнулся:

— Как хочешь. Ты пришла за романтикой, романтика будет только на моих условиях. Мы именно так договорились.