Любимая для мастера смерти
Шрифт:
Лично я всем своим видом показываю, в какой восторг меня приводят подобные гости. Супруг сверкает глазами, отвечая, что выбора у него не было, а для присутствия главы королевской гарды есть весьма важные основания. Я недовольно хмурюсь, обещая ему более серьезный разговор, когда мы останемся наедине. Некромант же в ответ многообещающе поднимает брови, показывая тем самым, как его «страшит» подобная перспектива.
Когда бесконечный ужин подходит к концу, я уже мало что соображаю от усталости и напряжения. Прихожу в себя, когда за мужем, проводившим меня в покои, закрывается дверь, и только
– Киан?
– вопросительно округляю глаза.
Он слегка приподнимает уголок губ в усмешке:
– Хочешь продемонстрировать нашему дорогому гостю насколько мы женаты?
Молча качаю головой. Не хватало еще этому слизню дать повод расторгнуть наш брак.
– Что он вообще тут делает?
– вместо этого спрашиваю, складывая руки на груди.
Некромант слегка морщится, снимая котарди и расшнуровывая ворот сорочки.
– Я не мог ему отказать. Король лично попросил меня приютить сэра Ловара, который спешит в Кариф с особо важным поручением. Завтра с утра он уже уедет, - мне совершенно не нравится такое особое отношение короля к Родерику, а муж, между тем, продолжает.
– К тому же, его величество посчитали, что извинения за своего человека он должен принести тебе лично
Да пускай он засунет себе эти извинения в … ухо! Сэр Ловар, я имею в виду, а не величество… - молча закипаю я, но понимаю, что в данной ситуации бессильна.
– Так что там с вином?
– сажусь осторожно на кровать и готовлюсь слушать.
– Ошибка молодого неопытного служителя гарды. Он неправильно записал твои свидетельства, или вообще забыл спросить и просто подтасовал ответы. Его уже наказали. А подменил бутылку тоже один из гардейцев, только он этого совершенно не помнит. Странно, ты не находишь?
Естественно, нахожу, и что-то в середине мне подсказывает, что не все так просто, о чем и желаю тут же сообщить мужу, но замечаю алые пятна на его рубашке.
Не раздумывая, вскакиваю на ноги и кидаюсь к мужчине, бесцеремонно задирая на нем сорочку. Он даже не сопротивляется моему самоуправству, видимо, опешив от моей беззастенчивости.
– Киан, что это?
– удивленно взираю на широкую белую повязку, опоясывающую его в районе нижних ребер, и ярко-красные разводы на ней.
Некромант, наконец-то, приходит в себя и пытается опустить края одежды, словно застенчивая дева перед старым сластолюбцем. Твердо пресекаю все попытки, ловко подцепляя края перевязи, и начинаю ее разматывать.
– Айне, что ты делаешь?
– обреченно интересуется он.
А то не видно, внутренне хмыкаю, не отвлекаясь от своего занятия.
– Если уж решила посягнуть на мою добродетель, то кровать там!
– кивает головой на ложе, ехидно улыбаясь. Но за эти дни он настолько выдрессировал меня своими едкими подколками, что я даже бровью не веду, мрачно обещая:
– И до нее доберемся... Когда швы накладывать буду, - хмуро заявляю, изучая края, уже полностью свободной от бинтов, раны.
– Мне уже их наложили, - ставит меня в известность, как будто я сама не вижу
– Тому, кто тебя зашивал, можно только подштанники доверить штопать, - осторожно ощупываю поврежденную кожу, проверяя на наличие воспаления и грязи.
– Три из пяти разошлись. Хорошо хоть рана чистая, - обхватываю его голову ладонями, наклоняя поближе к себе, и прижимаюсь губами ко лбу.
– И температуры нет.
Резко отстраняюсь и едва сдерживаю смех, при виде ошеломленного моими действиями мужа. Как же приятно смотреть на это опешившее лицо. Внутри прям все замирает от удовольствия. А ты как думал дорогой? Не только тебе дано шокировать.
Прошу мужа присесть на кровать, а сама кидаюсь за инструментами. У меня всегда есть прокипяченные стерильные бинты, иглы, нитки, беру еще с собой дезинфицирующее средство и настой кале, для обработки швов, чтоб быстрее заживали, и спешу обратно. Застаю мужа в невообразимо странной позе и замираю от удивления на пороге.
– Чем это ты тут занимаешься?
– поднимаю брови, с интересом наблюдая, как этот строгий мрачный мужчина скручивается рогаликом, чтобы посмотреть на свою рану. Муж выпрямляется и невозмутимо усаживается на кровать в ту же позу, в которой я его оставила, словно это не он только что исполнял занимательные акробатические номера и хмыкает в ответ.
– Айне, я думаю, не стоит с этим возиться. Само заживет, - отмахивается он, а затем поднимается и идет к сундуку в поисках чистой сорочки.
– Угу, - соглашаюсь, протирая руки дезинфицирующим раствором, и киваю на кровать.
– Садись.
Надо отдать супругу должное, он ни разу не поморщился, и когда я промывала рану, и когда швы накладывала, и когда обрабатывала настойкой, надо же, какой стойкий…
Заканчиваю с работой, накладывая стерильную повязку и помогая одеть чистую рубаху, оправдывая тем, что могут от резких движений и новые разойтись, и старые, наложенные мастером латальщиком подштанников. Но на самом деле, мне просто приятно ухаживать за мужчиной.
– Ты так и не ответил, что с тобой произошло, - спрашиваю, убирая за собой.
Киан слегка пожимает плечами и пытается отмахнуться от ответа, но, видя мой строгий взгляд, принимается рассказывать.
Оказывается, на него напало несколько разбойников возле Лохвудшира, и, присоединившийся Уллис, который вовремя догнал супруга, весьма помог в их одолении, хоть бандиты и успели слегка ранить некроманта. Одного из них задержали и передали Арклоудской гарде, а те, в свою очередь, весьма искусно допросили мужчину. Нападавших, как выяснилось, наняли, не сильно блещущие умом, Мелисанда и Рорк, с которыми на данный момент тоже разбирается стража.
Облегченно вздыхаю и воздаю хвалу своей интуиции. А умелым портняжкой, штопавшим моего Киана, как выяснилось, был тюремный врач.
– Ты б еще к ветеринару обратился… - ворчу, снимая перед сном сюрко, и остаюсь одета в тоненький котт и, под ним, камизу.
– Не мог нормального лекаря найти? В Арклоу по всюду частные кабинеты, да и городская лечебница не так далеко.
– Ветеринары, между прочим, очень хорошо умеют зашивать раны, - хмыкает муж, отодвигаясь на почтительное расстояние, и я, наконец, ложусь в кровать. С наслаждением вытягиваюсь на мягкой перине, не испытывая и капли неловкости. Не впервые нам так ночевать, зачем же утруждать себя деланным смущением.