Любимая учительница
Шрифт:
— Так. Вот не понял сейчас. Что значит пожить? Только не говори мне, что ты…
— Юра! Даже не смей произносить этого слова, извращенец!
— Еще какой! А зачем тогда? Что-то случилось?
— Не со мной… Ей нужна помощь. Расскажу тебе, как приедешь. Только не задерживайся. Я и правда скучаю.
— Не нравится мне все это. Чего-то ты, Танюх, не договариваешь…
Проницательный ты мой…
— Ты бабушке звонил? Она тоже, наверно, переживает… — сделала я попытку переключить его, уже жалея, что вообще позвонила.
— Не переводи разговор! Я теперь еще сильнее переживаю! Таня! Точно, ничего страшного?
— Да точно! Все, пока!
— Таня!
Но я прервала разговор, подождала, тревожно вглядываясь в экран и ожидая, что перезвонит. Не доругался же!
Но дождалась только смс: " Приеду- поговорим! И не дай бог ты что-то скрываешь!"
Ой, как страшно… Боюсь-боюсь… Хомячок ты мой…
Я улыбнулась.
Не скрою, было тревожно. Хомячок-то хомячок, но если закусится…
Вот и думай, говорить ему про мою… Скажем так, ошибку? Или нет? Может, само рассосется?
Ага, одеялко, привет…
Я отложила телефон и пошла на кухню, пить кофе, который, судя по запаху, получился у Кати отменным.
Успела сделать глоток, когда в дверь прозвонили.
Катя неловко стукнула чашкой о стол, опять, судя по лемурьим глазам, испугавшись до полуобморока.
Но я была далека от мысли, что это Алиев настолько свихнулся, что узнал адрес (откуда, интересно?) и приперся.
Нет, здесь другой вариант.
И он мне тоже нисколько не понравится, чувствую.
Глава 23
Я подошла к двери, посмотрела в глазок, выдохнула.
Черт.
Лучше бы Алиев.
Я бы его с лестницы спустила с огромным удовольствием.
А тут…
— Татьяна Викторовна, кто там?
Катя тревожно переминалась у входа в коридор.
— Это ко мне, Катюш. Студенты. Я забыла, что задания должна была им дать…
Господи, какую чушь сморозила, это же уму непостижимо…
Но плевать.
Главное, выпроводить незванных гостей без потерь.
Я выдохнула опять, сделала суровое и строгое лицо, открыла дверь… И замерла, как муха в янтаре, под двумя жадными злыми взглядами.
Наглецы какие, Боже мой! Наглецы несусветные!
— Татьян Викторовна… — прохрипел Глеб, делая шаг вперед, — впустишь?
— Нет! — я покрепче вцепилась в дверь, — я не одна…
— А с кем? — Давид зарычал натурально по-звериному, и двинулся прямо на меня, вынуждая ухватиться за косяк и встать намертво. Грудью загораживая проход.
— У меня студентка ночует, Катя…
— Какая, блядь, Катя?
Глаза Давида стали совсем черными, пугали пострашнее фильма ужасов, провалы какие-то в преисподнюю. Но я держалась, понимая, что нельзя допустить, чтоб они зашли в квартиру и устроили разборки прямо на глазах у ничего не понимающей Кати. Бедная девочка и так испугана. Надо выпроваживать их, и явно не время сейчас указывать на то, что у них, вообще-то никаких прав на меня нет.
Ну, попытаться-то я могу, но инстинкт самосохранения, несмотря на творимые мною в последнее время вещи, не совсем атрофировался. Поэтому надо тихо, спокойно, без резких слов и не нарываясь.
А то Давид вон, уже с катушек съезжает, варвар проклятый, а Глеб его нисколько не тормозит, норовя первым прорваться и глянуть, кого это я так оберегаю.
— Татьяна Викторовна! Может, принести вам что-то? Вы скажите, где задания лежат…
Очень вовремя, Катя!
Молодец!
На лицах парней синхронно отразилось удивление. Они переглянулись, потом опять уставились на меня. Уже ожидая объяснений.
— Нет, Катюш, спасибо. Я сейчас на сайт зайду, через мобильный, все им поскидываю на почту… Ты пока пей кофе, я ненадолго выйду, объясню, что и где брать.
— Хорошо…
Какое счастье, что Катя не стала уточнять, почему я не могу пригласить моих студентов в дом и объяснить им все в спокойной обстановке!
Потому что я бы затруднилась с ответом.
Я запахнула плотнее полы теплого халата, радуясь его вызывающей несексуальности, одарила парней нарочито злобным взглядом и вышла в коридор, прикрыв дверь.
Посмотрела на соседский глазок. Да, бабка сейчас прямо вывалится наружу. Вздохнула.
И молча пошла в закуток за лифтом. Там было даже уютно, стояли цветы и висела перекладина турника. И, самое главное, не было обзора из соседских квартир.
Парни, молча шагающие за мной и сверлящие своими волчьими взглядами, напрягали и вызывали дрожь во всем теле.
Мой Бог, только бы сил мне! Пожалуйста! Надо поговорить, они вынудили все-таки.
Невозможно бегать, нереально.
Никакого теплого одеялка. Надо встречать лицом к лицу опасность.
А они для меня сейчас очень опасны. Очень!
Я развернулась, сунула руки в карманы.
— Послушайте, что за цирк? Я же просила дать мне время!
— У тебя был вагон времени, Татьян Викторовна, — тихо сказал Глеб, переглянувшись с Давидом и, видимо, взяв на себя роль переговорщика, — мы ждали.
Давид ничего не говорил. Просто стоял, смотрел на меня. Так смотрел, словно уже давно раздел и поимел во всех позах! Черный собственнический взгляд пугал неимоверно, будоражил. И неизвестно, кто из этой парочки опаснее: Глеб, с его ласковыми интонациями, которым так и хочется поддаться, или Давид, с его давящим поглощающим взглядом.
— Я не намерена сейчас ничего с вами обсуждать. — Я решила прекратить это как можно быстрее, вернуться в квартиру, переживая, что Катя может выйти и услышать что-то. Да и вообще. Пора это все заканчивать.