Любимчик богов
Шрифт:
– Могу расспросить человека не попортив шкуру, могу войти в дом без ключей и не потревожив никого. Могу сказать, что человек врёт, если разговор спокойный. Могу...
В этот момент дверь кабинета распахнулась с такой силой, что ударила о стену. Сидевший чуть в стороне Горыня уже скинул пальцем большой руки предохранительную петлю с рукояти револьвера, но как оказалось это не к нему.
– Гордей Иваныч, Миньку Седого, в трактире на Речной видели! Пятёрка Гаврилы вся там, да Особая даёт
– Пока они приедут, Миньку поминай, как звали.
– Произнёс Гордей, напряжённо задумавшись.
– Давай хватай всех кто рядом и поехали.
– Он поднял взгляд на Горыню.
– Ты тоже.
Рессорная повозка запряженная парой крепких лошадей домчала до места буквально за пятнадцать минут, и не доезжая до места целый квартал, дознатчики Разбойного приказа стали соскакивать с подножек, беря трактир в оцепление.
– Так.
– Гордей оценивающе посмотрел на Горыню.
– Одет подходяще. Войдёшь в трактир, и закажешь выпить. Там публика чистая, так что помои не наливают. Сидишь, пока наши не ворвутся в зал. Дальше сообразишь сам.
– А как он выглядит-то Минька этот? Горыня проверил ещё раз как ходят в кобурах револьверы, и на месте ли 'зубочистки'.
– Шрам у него через всё лицо, да волос длинный седой, как у ведуна.
– Нехотя ответил Гордей.
– Тыж не вздумай его брать. Пулю поймаешь, меня потом Савва без соли сожрёт. Иди...
Легко соскочив с возка, Горыня сделал движение, словно поправлял шляпу, и двинулся вперёд, туда, где на перекрёстке стоял двухэтажный дом занимаемый трактиром 'Пивная бочка'.
Сразу срисовав наблюдателей внизу и в окне второго этажа, он поднялся на крыльцо и распахнул неожиданно тяжёлую дверь.
Внутри кабак представлял собой просторное помещение с двумя десятками массивных столов, и длинную стойку, за которой находился сам кабатчик и ряды разноцветных бутылок.
Не глядя ни на кого, Горыня прошёл к свободному столу, чуть расфокусированным взглядом посмотрел на хозяина, и сделал приглашающий жест.
Полноватая девка, в несвежем переднике, подскочила через несколько секунд.
– Немецкие вина есть?
– Германские?
– Переспросила официантка, и не дожидаясь ответа кивнула.
– Рейнвейн есть. Айсвайн...
– Давай Рейнвейн, да рыбки жареной.
– Горыня опустил в потную распаренную ладонь золотой рубль, и откинулся на спинке стула, разглядывая посетителей с явной гримасой презрения и неудовольствия. А наткнувшись на лицо перечёркнутое длинным шрамом, вообще скривился, и отвернулся, уставившись на колыхающиеся полупопия другой официантки, протиравшей свободный стол от объедков грязной тряпкой.
Только стукнуло об стол донышко зелёной бутылки и тарелки с жаренными стерлядками, как возле стола нарисовался высокий кряжистый мужик в лёгкой поддевке, подпоясанный тонким ремешком и свисающими с ремешка кожаными кармашками под всякую мелочь.
– Ты не нравишься хозяину.
– Гулко произнёс мужик и в упор посмотрел на Горыню.
– Ты, чьих будешь, сиделец?
– Лениво процедил Горыня, и смерил гостя долгим взглядом, пройдясь от нечищеных сапог, до бородатой головы с торчащей на макушке прядью засаленных волос.
– А ты пошто, такой любопытный?
– Мужик сжал кулаки до хруста, и уже открыл рот, что-то добавить, когда от хлёсткого удара в грудину, глаза остекленели, и он тихо и почти чинно стёк на пол грязной кучей.
Горыня отхлебнул прямо из горлышка, и держа бутылку в правой руке, а левой подхватив мужика за шиворот, потащил того к человеку со шрамом, прямо по полу кабака.
– Твоё говно?
– Он толкнул тело прямо под ноги Миньке Седого, и снова приложился к бутылке, не отрывая взгляда от атамана.
Второй подельник бандита только начал вставать, когда бутылка звонко разлетелась вдребезги об его голову, а третий так и остался сидеть, получив кулаком по темечку. Таким ударом в мире Константина медбратья успокаивали буйных психов, и мужчина, получив по голове словно кувалдой, тихо растёкся по столу, уткнувшись лицом в тарелку с квашеной капустой.
Услышав за спиной нездоровую суету, Горыня одним движением словно кузнечик перепрыгнул через сидевшего Миньку, развернулся и положив один револьвер тому на спину, упёр ствол в затылок, а второй вытянул вперёд, демонстративно взведя курок.
Кто-то слева встал, с грохотом опрокинув стол, и Горыня почти не глядя воткнул пулю в лоб самого непонятливого.
Когда в кабак с двух концов ввалились бойцы Особой сотни, все посетители кабака сидели чинно, не отводя взглядов от револьверного ствола. Трупов на полу было уже целых три, но оставшиеся не хотели на себе проверять качество оставшихся патронов в барабане.
Дозначики и воины споро приняли арестованных, и вереница одинаковых закрытых возков покатила в сторону княжеского острога.
– И откель же ты такой шустрый на нашу голову ворон залётный?
– Гордей разлил принесённое официанткой густое фряжское вино, и пригубил бокал.
– Неужто выпускник Гагаринского училища?
Горыня дегустировавший вино, в этот момент чуть не поперхнулся.
– Или паче, Безбородовских будешь?
– Гордей внимательно отслеживавший малейшие проявления вазомоторики собеседника, удивлённо поднял бровь.
– Тоже нет?
– Про то, князя спрашивай.
– Горыня виновато развёл руками.