Любимчик богов
Шрифт:
– Если по делу - говори, а если так пришёл, то вечером заходи. Вечерять будем, и по чарке пропустим.
– Я по делу.
– Горыня выложил на стол револьверы.
– Добрая работа.
– Кузнец взвёл и спустил курок, крутанул барабан, слушая как щёлкает трещотка, и вопросительно поднял взгляд.
– Нужно сделать самовзвод. Ну, чтобы когда крючок нажимаешь, курок сам взводился, и соскакивал на капсюль.
– Я знаю, что такое самовзвод.
– Лукьян усмехнулся.
– Зачем тебе эта господская забава?
– Как сделаешь - покажу, что вовсе не забава.
– Горыня улыбнулся.
– Очень мне этого самовзвода там, у разбойничков не хватало.
– Сделаю.
– Кузнец кивнул.
– Сегодня уж не успею, а завтра займусь. Так что, придёшь вечерять? Как солнце сядет, так мы садимся.
– Приду.
– Горыня благодарно прижал ладонь к груди и поклонился.
К моменту когда револьверы были готовы, сельский скорняк уже сшил две кожаных набедренных кобуры, и Горыня потратил почти сотню патронов пристреливая оружие сначала стоя, потом в движении, и наконец, попробовал стрелять с двух рук. Из-за тугих взводов получалось не очень хорошо, но на короткой дистанции преимущество двух стволов могло быть решающим. Ещё в прошлой жизни Константин был высококлассным стрелком, и участвовал в соревнованиях по скоростной стрельбе. Тогда у него правда, были куда более удобные автоматические пистолеты, но и с револьверами тоже можно было многое сделать.
Ещё Горыня сходил к местной мастерице, и та буквально за два дня сшила ему пару удобных штанов, с карманами в нужных местах, и длиннополый пиджак, не пожалев тёмно синего голландского сукна, а на подкладку голубого ханьского шёлка.
Через три дня, когда вся деревня разморенная жарким солнцем вяло копошилась по своим делам, в село вошёл большой отряд воинов, под квадратным флагом с вздыбленным медведем. Все были хорошо одеты, в чистое и почти однообразное обмундирование, а на груди красовались полированные нагрудники. Возглавлял процессию молодой мужчина с лихо заломленной шапкой. К нему и подскочил староста, поймав коня за повод, и рассыпаясь в величаниях.
– Ты Афанасий Егорыч, давай сразу к столу, и воев своих приглашай. А там уж и баньку натопят.
– Некогда мне в баньках рассиживать.
– Лениво растягивая слова произнёс княжич.
– Тятька наказал другим днём быть обратно, так что глянем на твоё чудо дивное, коли не обманул, и повезём в Медведевск.
– Дак не получится другим днём.
– Староста ухмыльнулся.
– Мы тут немного татей побили...
– Каких татей?
– Сын князя Медведева нахмурился.
– Так банду Черного, как есть всю положили. Самих людишек вон в тот сарай определили. Никифор их нетленным заклятием покрыл, а товар и прочее, у меня во дворе. Только там, кроме казны и брать-то нечего. Погнило всё. Ну вот только если оружье.
– Казна - хорошо.
– Афанасий оживился.
– А как же так, вы всю ватагу смогли?
– Он легко спрыгнул с лошади, и пошёл к сараю, где сложили тела бандитов.
– Да не мы сами.
– Староста семеня следом вздохнул.
– Дурачок деревенский. Ну бывший дурачок. Вылечил его Никифор. Так он и упыря того, и банду всю один приморил.
– Да как такое можно!
– Возмутился шедший следом мужчина с сединой в волосах, и в богатых мягких сапожках алого цвета.
– Чтобы один, да всю ватагу?
– А упыря значит можно с двух ударов?
– Ехидно спросил Аким.
– Вона топор в колоде торчит. Полюбуйся.
Тысячник в подчинении которого были сотни 'особого ряда' развернулся к столбу рядом с которым лежала пиленная колода. На колоде воткнутый углом торчал топор замятым лезвием вверх. Легко выдернув железку из колоды, тысячник молча осмотрел исковерканный металл и покачал головой.
– И где же молодец этот? Очень мне на него посмотреть хочется.
– Так послали уже, Савва Панкратьич.
Когда гости вышли из сарая, туда сразу же зашли трое воинов, и принялись составлять опись разбойников, сверяясь с розыскными листами. За прошедшие дни, жители деревни съездили к бывшему лагерю, и вывезли всё что можно было вывезти и представляло хотя бы гипотетическую ценность а кроме того прихватили все найденные тела вместе с колдуньей.
Когда Горыня пришёл на площадь, с телами почти покончили и разбирались с горой барахла, и деньгами в трёх окованных железом сундучках. Монеты уже разложили по кучкам, и сейчас тысячник и староста громко обсуждали долю веси в добытых богатствах. Оба спорщика вспоминали какие-то указы, и уряды, переходя временами на личности, но было заметно, что торг доставляет обоим настоящее удовольствие.
Никифор подошедший чуть раньше в празднике не участвовал, а сидел в тени под раскидистой вишней, и спокойно смотрел на суетящихся вокруг деревенских жителей и воинов князя. К нему и подсел Горыня.
– Это надолго?
– Он кивнул в сторону спорщиков.
– Нет. Всё уже решено Перуновой Правдой. Тебе треть серебра, да всё оружие, что с бандитов добыл. Да рухлядью мягкой половина. За Чёрного тебе по листу розыскному десять серебряных, да за ведьму пятнадцать. А остальные по гривне - всего сорок пять. Ещё за упыря двадцать гривен, но из них половину общине. Оружие у тебя выкупят ещё за сто золотых, хоть и дёшево, но не торгуйся. Этот прибыток дружине пойдёт. Да не в казну а в братину .
– Да не нужны мне эти тряпки.
– Горыня вздохнул.
– Да уж конечно.
– Ведун усмехнулся.
– Купно с частью казны у тебя триста пятьдесят серебряных. Таких богатеев в нашем уезде всего трое. Князь, братья Шуйкины, да Антип Горлов...
Разговор прервал молодой боярин ставший перед Горыней.
– Так ты, тот самый воин?
Горыня встал.
– Если о банде и упыре, то да.
– Обращайся ко мне князь, холоп!
Горыня в ответ глянул на Никифора и увидев как тот едва заметно отрицательно качнул головой, снова посмотрел на боярина.
– Князь у веси Медведев, да и тому я присягу не давал. И не холоп я тебе. Звать меня Горыня, хочешь поговорить, обращайся нормально.
– Да я...
– Афанасий Медведев вскинул хлыст, и на подставленной руке Горыни заалела кровавая полоса. И в ту же секунду в лоб боярину упёрся ствол револьвера.
– Назови мне хотя бы одну причину, почему мне не спустить курок.
Те воины, которые стояли рядом, двинулись было на помощь, но остановились глядя в зрачок другого револьвера.
– Охолони.
– Тысячник ничуть не смущаясь направленного на него револьвера, подошёл и руками опустил стволы к земле.
– Княжич конечно неправ, но и тыкать в него оружием не след. Посиди-ка отдохни.