Любимое и ненавистное
Шрифт:
– А мы уверены, что это Вы стреляли в президента Мукасу, а потом бежали и тайком пробрались в Ламбозию.
Кел пожал плечами. Находясь почти в состоянии войны с Туанебией, Ламбозия не могла рассчитывать на обмен сведениями с их спецслужбами и должна была довольствоваться данными разведки. Это означало, что никаких официальных обвинений предъявить ему они не могли. Оставалось понять, что им было нужно. Ему было приятно осознавать это.
– Дьявольщина, – подумал Кел. – Мне приятно попадать в опасности выкручиваться из них. И как мне жить дальше?
– Встаньте, – велел военный, а затем громко позвал кого-то.
Кел встал. В комнату вошёл другой, снял с Кела наручники и тут же удалился. Затем дверь распахнулась и появившийся в ней человек бросил Келу автомат. Кел даже не пошевельнулся, и автомат упал на стол перед ним, а затем на пол.
– Что это значит? – спросил Кел.
– Ровным счётом ничего, – ответил гражданский. – Не обращайте внимания. Садитесь.
Автомат забрали. Кел сел, потирая ушибленное плечо.
– Так зачем меня задержали и в чём меня обвиняют? – спросил он.
– Задержаны Вы по обвинению в незаконном пересечении границы, – ответил гражданский. – Вы также подозреваетесь в шпионаже и организации покушений на официальных лиц Ламбозии.
– Это абсурдно, – ответил Кел. – И как, с вашей точки зрения, я бы мог их осуществить? У меня же нет ничего такого, чем я мог бы навредить кому-то, кроме кухонного ножа, которые продаются на каждом рынке. Я требую чтобы о моём задержании сообщили американскому консулу.
– Мы Вас задержим и проведём расследование, – ответил гражданский.
Кела отвели в камеру, в которой находились ещё пятеро заключённых. Один был сильно избит и лежал. Другие молча сидели на своих подстилках вдоль стены. Ему тоже выдали свёрнутую подстилку и маленькую подушку и заперли в камере.
– Здравствуйте, меня зовут Кел, – представился он. – Я из Америки.
– Я Франсис, – отозвался один.
– Жемеге, – представился другой.
Познакомившись с остальными, Кел разложил на полу свою подстилку и тоже сел.
– А как зовут того, у стены? – спросил он. – Он говорить не может?
– Может, но лучше ему молчать, а то больно, – отозвался Франсис. – Его зовут Буоло.
– А что это за тюрьма?
– Это не тюрьма, а подвал службы безопасности, – ответил Франсис.
– А что, конфликт между Ламбозией и Туанебией закончился? – спросил Кел. – Вроде раньше по радио всё время говорили о стычках на границе, а последние дни больше ничего такого не слышно.
– В Туанебии правительство сменилось, – ответил Франсис. – Старого диктатора кто-то убил, и вместо него к власти пришёл его младший брат. Он против конфликта, но пока мало что изменилось.
– А это значит, что меня могут попытаться выдать Туанебийцам, если Ламбозия посчитает, что им это выгодно, – подумал Кел. – Не знаю, зачем я вообще ввязался в это, но если бы я не действовал так импульсивно, то мне следовало проанализировать распределение власти в верхушке страны и вероятные последствия устранения Мукасы Мукаса .
– Чем меньше об этом знаешь, тем лучше всем, – сказал Жемеге.
– А здесь кормят вообще? – спросил Кел. – А погулять выпускают?
– Кормят утром и перед сном, – ответил Жемеге. – Гулять раз в два дня можно. А если побьют, то пока синяки не пройдут, гулять не выпустят.
Ночью дверь в камеру открылась, и Кела вытащили из неё и куда-то повели. Несколько лестниц и коридоров спустя, его втолкнули в небольшую комнату без окон и приковали наручниками к стулу, который был привинчен к полу. Он просидел в совершенно тёмной комнате совершенно один не меньше получаса, когда в неё вошли трое.
– Расскажи нам, как ты устранил президента Мукасу, – сказал один, худощавый, хорошо одетый человек, садясь через стол от Кела.
Двое других, крепкого сложения и в форме, остались стоять у двери.
– Ничего об этом не знаю, – сказал Кел.
– А как ты объяснишь, что оказался на мотоцикле там, куда не мог бы на нём доехать?
– Я в это время был в саванне и смотрел на природу, а бензина у меня при себе было четыре канистры. Этого хватит объехать всю страну несколько раз.
– А что ты всё это время ел?
– У меня был полный рюкзак сушёных манго и мяса и канистра воды.
– И ты без проводника ездил по саванне?
– Зачем мне проводник? Едешь в одну сторону, оказываешься в саванне. Едешь в противоположную, оказываешься у побережья.
– А ты утверждал, что заблудился. Выходит, что нет.
– Заблудился я случайно, и никакого злого умысла в этом нет. Граница-то не обозначена вообще. Откуда мне было знать, что я в Ламбозии? Выглядит-то всё одинаково.
Кел помедлил, обдумывая, не причинят ли его слова кому-то вреда, но решил, что его собственная шкура в данный момент была важнее.
– Меня даже полиция не останавливала на первых двух пропускных пунктах. Просто махнули, как и всем, чтобы проезжал. А то бы я узнал тремястами километрами севернее.
Сотрудники службы безопасности вокруг него переглянулись. Видимо, его на самом деле должны были задержать, но полиция, как всегда и везде, делала ровно столько, сколько была вынуждена. В их конкретном случае – ровным счётом ничего.
– Сообщили ли вы о моём задержании американскому консулу? – спросил Кел.
– Сначала мне нужны ответы, – сказал худощавый. – Итак, кто поручил тебе устранение Мукасы, кто снабдил оружием и транспортом, и кто помог бежать и проникнуть в Ламбозию.
– Ничего подобного не было, – ответил Кел.