Любимый с твоими глазами
Шрифт:
– Я знаю, что вы мне не верите. Все понимаю. Причин для доверия нет. Я уже давал слово когда-то, но я больше не тот мальчишка. У меня было много времени, чтобы все взвесить и во многом разобраться. Сейчас я даю вам слово во второй раз, но теперь клянусь, что оно осознанное и твердое. Ничто на этом свете не остановит меня, ничто не отвернет — Алиса будет в безопасности. Только для этого мне надо знать, зачем она нужна Кистаеву?
Светлана Олеговна молчит, Алиса продолжает на меня смотреть, и я на миг сталкиваюсь с ней взглядом — опять злится. Да что на этот раз не так?! Но я не поддаюсь этой агрессии — вместо того мягко ей улыбаюсь, а потом снова возвращаю внимание Светлане. Она тихо вздыхает.
??????????????????????????
– Я не знаю. Точнее…только могу догадываться.
– Поделитесь. К сожалению, пока с вашим бывшим мужем у меня нет возможности связаться, а начать с чего-то нужно.
– Хорошо…я…попытаюсь.
Киваю. Пару мгновений Светлана мнется, но потом выдает просто потрясающую историю, от которой у меня волосы встают дыбом…Все хуже, чем я мог предположить…
– …Степа делал разные вещи, но основной его доход…огромная его часть точно — это доля в бизнесе. Я не знаю, чем они занимались, но знаю, что это было что-то незаконное и очень серьезное. Естественно, он не мог оформить такое предприятие на свое имя, поэтому его доля была оформлена…
– На вас?
– Нет, - еще тише отвечает, - Все так думали, но на самом деле она была оформлена не на меня. Степа боялся, что так достаточно просто ее отобрать, а еще…он хотел, чтобы в случае чего…Алиса была обеспечена всем необходимым.
Леденею.
– Не говорите, что…
– К сожалению, да. Доля принадлежит Алисе…
Очень хочется сказать что-то адекватное, но на ум приходят исключительно матерные, горячие словечки. Это полная задница — самое мягкое. Так, стоп, ладно. Без паники. Подаюсь ближе и хмурюсь.
– Как это возможно? Когда предприятие создавалось, Алиса была ребенком.
– Он переоформил все документы за полгода до ее восемнадцатилетия. До этого доля была действительно моя.
– Зачем он это сделал?
– Насколько я поняла, пошли серьезные разногласия. Степа боялся, что его убьют, поэтому нас он отправил в «путешествие» на полгода. Мы тогда решили, что Алису надо защитить со всех сторон. Меня бы…убрали. Я много знала — это очевидно, и тогда Алиса осталась бы без всего. Но…
– Это была обманка.
– Точно. Завещание вступает в силу через полгода после смерти. Пока во всем разбирались бы — доля перешла Алисе, а там ей бы помогли. В предприятии участвовали и другие люди, которым Степа мог доверять.
– Кто например?
– Миронов…
– Его посадили.
– Олег… - усмехается горько, - Такие люди ото всюду дотянутся.
– Понял. Кто еще?
– Иваненко, Астафьев и Лиманов.
– Ага… - быстро записываю фамилии на салфетку, - Понял. Но к плану не прибегли?
– Не было нужды. Через полгода Степа вернул нас домой, и все вроде как наладилось.
Ага, знаю даже, как. В Туле развернулась целая «война», в результате которой Кистаев потерял очень много денег и вынужден был уехать. Только такие ничего не забывают…
И снова. Не отвлекайся. Сейчас не об этом речь.
– Вы уехали и не общались. Он мог в порыве злости все отменить? Переоформить документы на Ольгу?
– Нет. Когда мы разводились, его рак уже достиг той стадии, где сделать ничего нельзя.
– Как так? Он же...жив до сих пор.
– А вы его видели?
Я поднимаю взгляд на Алису, но та белая, как полотно, вообще как будто в прострации. Понимаю, ее отрубило, ничего. Справлюсь сам.
– Нет.
– Вполне возможно, что он уже умер, но Кистаев это скрывает. Или он на грани. Врачи говорили, что он может сделать какие-то операции, но они лишь продлят его жизнь на пару лет.
– Почему ты мне не сказала?
– вдруг шепчет Алиса, а Светлана, слышу, плачет.
– Он просил меня, доченька…Знал, что ты останешься, а он этого не хотел…Мучать тебя и…Он хотел тебя защитить. Степа сделал нам все документы, выкупил бывшую квартиру моего отца… Он спрятал нас и просил никогда не возвращаться в Тулу.
Вот черт…
– А как же Ольга?
– спрашиваю, - Он ее спрятал тоже. Говорят, что ее никто не может найти.
– Она — ширма. Степа мог быть любым, но он очень любит Алису. Никто не знает, что все принадлежит ей, Олег. Я в этом уверена.
– Они думают, что он переписал все на Ольгу… - догадываюсь, она подтверждает.
– Скорее всего, да. Если Степа жив, скорее всего через Алису они хотят на него надавить, чтобы ее найти. Без этого, я уверена, ее не найдут.
– Нас же нашли, мам…
– Из-за моей глупости. Если бы не квартира моего отца…
Ох боже…
– Прости меня, девочка моя…
Молчит, отворачивается только и слезы вытирает. Ее аж трясет всю, и я знаю, что все, что сейчас нужно — это обнять. Алиса у меня очень контактная, ее нужно как можно больше обнимать.
– Светлана, спасибо вам большое. Я со всем разберусь.
– Но как же я буду сидеть тут и…
– Не волнуйтесь. Я буду возить Алису в город, чтобы она смогла с вами поговорить, но сейчас нам пора. Все будет хорошо, даю вам слово.
– Олежа… - жалобно и внезапно просит, - Пожалуйста…защити мою девочку…
– Она со мной в безопасности.
Потому что так и есть. Я скорее сдохну, чем позволю кому-то к ней приблизиться. Только если сам…
– Алис…
Когда трубки сброшены, она уже не сдерживается. Начинает плакать, закрыв лицо руками, и я снова не знаю, что сказать. А с другой стороны, что тут говорить? Просто подтягиваю ее к себе, переношу на колени и обнимаю. Сейчас она не колет меня иголками, утыкается лицом в грудь и позволяет себе быть слабой.