Любимый с твоими глазами
Шрифт:
– Слабо представляю себе, как ты рвешь ромашки в поле.
Жму плечами, а Давид снова выдает.
– Эй, ты что, гулять без меня ходил?!
– Рано было. Ты спал.
– И что? В следующий раз жди меня!
Я снова как завороженный. Он требует достаточно яростно, чтобы дать мне понять: хочет этого искренне. И снова тепло…мне снова хорошо.
А на озере я забываю, как дышать. Купальника Алиса с собой не взяла, и слава богу. Боюсь, что иначе мое сердце перестало бы биться. Вида в длинной, полупрозрачной футболке и так хватает.
Она прекрасна. Такая нежная, теплая и мягкая...моя. Они с Давидом
– Чего сидишь там?! Покатай меня на плечах! Так деда всегда делает, теперь ты будешь!
С радостью. Честно? Смущен немного, но раздеваюсь, мысленно представляя себе всех президентов, каких только могу вспомнить — помогает слабо. Хорошо, что я надел достаточно объемные шорты. Да. Определенно хорошо. Алиса только, кажется, все подмечает. Ей одного взгляда хватает, чтобы сообразить, улыбнуться и увести глаза вдаль, будто ничего и не было. Я же — красный, как помидор. Твою мать…чувствую себя просто придурком, хотя это ощущение быстро проходит. Я сажаю сына на плечи впервые в жизни, а потом иду с ним в глубь озера. Он, расставив ручки в стороны, счастлив до безумия. Издает громкие звуки, изображая самолетик, хохочет.
Как я жил до этого? Не помню. Будто и не было ничего «до» того, как я услышал этот смех. Теперь у меня есть моя семья, а не взятая взаймы — и это прекрасно. Осталось только проследить, чтобы она была в безопасности.
Поэтому ближе к двум я встаю и ухожу. Не хочу. Вообще. Ноги еле идут. Все, о чем я мечтаю — это пойти обратно к Алисе, лечь рядом на плед и наблюдать, как она читает Давиду книжку. Это все, что мне надо.
Но я иду обратно. Дела сейчас важнее. Если бы не обстоятельства…Но они есть. От них не спрячешься, да я и не привык прятаться. Во мне вдруг просыпается абсолютная уверенность в себе и своих силах. Я разберусь с этим, чего бы мне это не стоило, а потом добьюсь Алису. По-любому.
Вон и способ убрать обстоятельство едет.
Пыль стоит столбом, выходит из-под колес, и я усмехаюсь. Спорю на что угодно: Алан проклял меня, пока сюда добирался, но добрался. Многое для него на кону — понимаю. Я бы тоже приехал.
– Ты должен мне подвеску, - заявляет сразу, а я не сдерживаю смеха и киваю пару раз.
– Хорошо, что хоть догадался не на Ламбе сюда приехать.
Алан показывает мне средний палец, хлопает дверью новенькой, скоростной BMW кричащего красного цвета и подходит ближе. Мы жмем руки. Это вообще примечательно. Он редко с кем жмет руки, потому что уважает мало кого. Как подружились? Без понятия. Он — моя полная противоположность. Обожает шумные вечеринки, женщин и опасные игры. Я же не люблю ни того, ни другого, ни третьего. Нас объединяет очень детство, это факт. Несмотря на то, что отец его никогда не пил — религия не позволяет, — тот еще ублюдок. Алан — не его первый, даже не второй сын. У него братьев и сестер миллион просто. Если я не ошибаюсь, то цифра крутится где-то возле двенадцати. Конечно, не родных. Родная только сестра, но я ее никогда не видел — она живет где-то в Южной Америке подальше от папаши. Ненавидят они его люто, да и я бы тоже ненавидел, после всего того, что он сделал, и Алан обожает это подчеркивать.
Живет, как хочет. Жениться по правилам — отказать. Вместо того
– Ну…рассказывай.
Меня улыбает то, как он себя ведет. Осматривается, хмурится, конечно! Такой натюрморт ему незнаком. Спорю на что угодно, Алан в похожем месте впервые, ну ничего. Расширять надо границы, брат.
– Зайдем в дом.
***
– …Из-за бабы?!
– ревет, быстрым шагом следуя обратно к машине.
Мда. Разговор у нас не получился. Алан взорвался тут же, как понял, что я готов отдать ему землю бесплатно. Лишь за услугу. И ради Алисы. Не ожидал… Нет, честно, я такого не ожидал. Иду за ним следом, злиться начинаю.
– Какая тебе нахрен разница?!
– Да ты ослеп!
– орет, резко поворачивается на меня и тыкает в грудь, - Ты всегда казался мне умным мужиком, правда, неужели и тебя юбка задурила?! Очнись! Что. Ты. Творишь?!
– Не говори о ней так!
– Елагин!
– щелкает пару раз пальцами перед моим носом, - Ты собираешься отдать огромные бабки за «спасибо»!
– Мне плевать!
– А не должно быть! Из-за какой-то бедовой телки, которая не тому на член прыгнула?!
Резко хватаю его за грудки и дергаю на себя. Злость так и бьет в глаза яркими, красными пятнами, сам еле дышу, от чего голос падает до шепота.
– Мне плевать, кто ты, Берсанов. Серьезно. Но если ты еще хоть раз назовешь ее так — я тебе морду разобью.
– Руки убрал, - цедит, - Я — боксер, Елагин. Один раз тебя щёлкну, ты не встанешь.
– Мне насрать. Контролируй свой базар!
– Я тебя спасаю, идиот!
Алан резко отталкивает меня, отходит на шаг. Да… держать себя в руках он хорошо умеет — правду ведь говорит: боксер. Я себя сдерживаю гораздо хуже, хотя обычно спокоен, как в танке. А он усмехается… Ну давай, ржи, это только до поры до времени. Пока сам так не влипнешь.
– Ты за нее бизнес свой отдашь, а она хвостом махнет через полгода. Круто будет?!
– Я не отдаю за нее бизнес и…
– А как это называется?! Ты собираешься слить мне все права на жирный объект, когда его даже не отбил толком! Твоя фирма рухнет!
– Это мои заботы уже! Сделка честная!
– Ты совсем головой тронулся?! Елагин, ты потеряешь все! Снова откатишься назад! И ради чего?! Нет! Объясни мне! Ради бабы?! Да их миллион! Погнали со мной в Москву, я тебе сто телок приведу за час!
– Мне не нужны твои телки!
– Хочешь леди?! Будет у тебя леди! Они все одинаковые!
– Ты нихрена не понимаешь, Берсанов! Она не такая, как все твои одноразовые подстилки!
– Откуда тебе знать?! Ты хоть раз...
– Был у меня ни раз и ни два, не то это! Все не то! Ты реально не понимаешь!
– Бабам верить нельзя!
– У отца научился?!
– Осторожней, - предупреждающе рычит, - Ты мне друг, но...осторожней.
– Ты ничего не теряешь.
– Опять он завел эту тупую песню, - пока я кулаки сжимаю, Алан выдыхает в небо и мотает головой, - Ну точно придурок...Скажи мне только, где ты ее нашел?! Целибат же держишь! Или в этом проблема?! Секса давно не было, так тебе башню сорвало?! Ты мне скажи только и...
– Ваа-а-ау!
– слышу знакомый, детский голос, и разом напрягаюсь.