Любимый с твоими глазами
Шрифт:
– Ты сам решил уйти, - хрипло напоминает, я киваю и веду губами ниже по шее.
– И я уже наказан. Маюсь, как пёс, нигде мне места нет без тебя…
Смотрю ей в глаза, повторяя слова, которые жгли мою душу долгих шесть лет.
– Я так тебя люблю...
– Это ничего не меняет, - хмурится, - Я все еще тебе не верю.
– Знаю, - снова киваю, обнимая ее крепче, - Но ты поверишь, потому что теперь это чистая правда.
Я плавно вхожу в нее, Алиса прикрывает глаза и откидывается на подушки — и это самое прекрасное, что я когда-либо видел. Нет, мне никогда не будет достаточно. Сдохну, но верну ее. Не тело, а ее. Навсегда.
Глава 17. Когда кажется, что все кончено
Алиса
Мне кажется, что я совершаю ошибку. Точнее, как? Это, скорее, каскад ошибок, который начался с моего приезда в Тулу, а достиг пика этой ночью. Несколько раз.
Господи, как же я его ненавижу…
Прикрываю глаза, мое грехопадение пылает на коже, и я сильнее прижимаю сына к груди. Он отказался сидеть в доме, еще бы! Приехал же этот тип — Берсанов, кажется? Давид от него в восторге. Интересный, говорит, а как по мне, жуткий он какой-то. Мне сразу не понравился. Взгляд — тяжелее планеты, если бы ее можно было поднять. Количество его демонов на квадратный метр равен примерному количеству татуировок на его теле. Я вижу только часть — руки все покрыты ими, какие-то цифры на пальцах, и вообще… Нет, какой же он странный. Как Олег его вообще отрыл и где?!
Он мне о нем рассказал в двух словах: мажор, имеющий всё и всех, кого хочет. Его отец какая-то шишка с верхних строчек списка Forbes, на чем в принципе можно было бы и остановиться. Все ясно. Единственная минута моего искреннего сочувствия пришлась на момент, когда Олег сказал, что его мама умерла. А дальше был шок-контент: Алан не совсем русский, что совсем не вяжется с его внешностью. Дело даже не в татуировках, а в его голубых, пронзительных глазах и светлых волосах. Но это дело десятое, а вот что действительно интересно (и как-то оскорбительно, если честно) — по их законам можно иметь несколько жен. У его отца их четыре. Когда-то его мать была второй, и у Алана есть родная сестра. Остальное бесчисленное количество братьев и сестер — единокровные. Только официально фамилию «Берсанов» носят двенадцать детей, сколько их там еще? Умалчивает история, но этот Илья и Егор, к которым он поехал, как бы «бастарды». Короче, черт ногу сломит, но ядовито про себя я все же подумала: понятно, что тогда вас так свело. Спорю на что угодно, Берсанов не знает, что такое верность, как и Олег с этим понятием незнаком.
Любовница у него есть. Пф! Нет, ну вы слышали вообще?! То есть там в Москве его ждет еще одна женщина, как я когда-то ждала. И где он изменился?! Что он там собирается мне доказывать?!
– Алиса?
– Олег аккуратно теребит меня за руку, вырывая из беспокойного потока сознания.
Я пару раз моргаю и смотрю на него. Давид уже во всю обхаживает этого сомнительного Алана. Ну как? Он с рук моих слез и пошел ковырять куст смородины, а сам на него смотрит и спрашивает так аккуратно:
– Много у тебя картинок.
– Это татуировки.
Алан холоден, как лед, хотя…Нет, я лукавлю. Просто на нервах, злюсь и вообще…Но вижу, как этот странный мужчина просто напросто растерян. Он примеряет маску отстранённости, а сам тупо не знает, как общаться с детьми. Еще бы. Спорю на что угодно — он их только на рекламных плакатах видел.
– Алис, ты меня слышишь?
– Нет, я отвлеклась, прости.
– Ничего.
Олег мягко улыбается, а бесит меня только больше. Вид его сытый выводит из себя! И уверенность… Да, больше всего меня раздражает его уверенность. Конечно! Он все еще видит во мне ту глупую девчонку, какой я была. Но это не так. Спустя шесть лет, всем нам так или иначе грозят изменения — я не исключение.
Потому что я не верю ни одному его слову.
– Давай еще раз объясню?
– предлагает, я киваю.
– Смотри, это документ на продажу твоей части бизнеса.
– Она не моя.
– Алис, - мотает головой, - Не усложняй. Ты поняла, что я имею ввиду.
Да. Поняла. Туплю взгляд, что мне остается?! Папа в который раз удружил, спасибо огромное! Но что поделать? Мне надо отбросить в сторону все эмоции — они не касаются сложившейся ситуации. Нет. И наши отношения с Олегом ее тем более никак не трогают. Успокойся. Любовница и любовница, прекрати короче!
Двигаюсь к столу ближе, выдыхаю и тру глаза, потом еще раз киваю.
– Все, прости. Я готова слушать.
Олег пару мгновений на меня смотрит, улыбается потом и опускает взгляд на листок А4, водя по тексту ручкой, но я его вдруг перебиваю:
– Откуда у тебя все эти данные?
– просто жмет плечами.
– Знаешь, как говорят? Любое юридическое движение оставляет след, даже если ты очень хорошо его прячешь. Твой отец умеет прятать, отдаю ему должное, поэтому Кистаев ничего и не знает.
– Но откуда знаешь ты?
– Я работал у него, и Степан Андреевич мне во многом доверял. Значит так, - двигается тоже ближе, - В этом документе все просто: ты передаешь все права на управление Алану, он переводит деньги мне. Пока так. На твой счет лучше не пускать такие суммы…
– Олег, мне не нужны эти деньги.
– Не будь дурой, Алиса, - вступает Алан, косо поглядывая на Давида, который переместился еще ближе к нему и тут же хмурится.
– Не говори так о маме! Она не дура!
– Охотно верю.
О да… Я даже смешка не могу сдержать, когда вижу, как Алан кривится. Вот вроде бы взрослый мужик, но он такой ребенок… Передразнивает Давида, который начинает злиться, а выглядит это, будто они две одногодки. Мда...
– И со мной так не говори!
– А то что, мелочь?!
– щурится, - Забросаешь меня злыми взглядами?!
– Вот и забросаю!
– Вот и посмотрим!
– А можно… - вступает Олег, грозно еще так, серьезно и строго, - Прекратить?! Алан, ты хоть понимаешь, что это ребенок?
– Пусть не командует мне!
– Пусть не говорит так с мамой!
Я начинаю смеяться. Это настолько нелепо…Мы обсуждаем такие важные дела, а все скатывается в драку в песочнице. Нет, серьезно?! Сколько Берсанову лет вообще?!
Мужчины тем временем моего веселья не оценили. При том все. Давид — хмурый, как Олег, Алан вообще… он умеет улыбаться, интересно?! Да без понятия. Плевать. Выдыхаю, беру себя в руки.
– Извините. Давайте продолжим?
Похоже, обстановка разрядилась, хотя взглядом и жестом Давид дает понять: я за тобой слежу. Комичным таким, знаете? Два пальца в глаза свои упирает, потом на Алана указывает — он фыркает. Нет, эти двое точно парочка века, сейчас передерутся из-за формочек в песочнице, и чтобы этого избежать, я мягко прошу сына: