Люблю, убью, умру...
Шрифт:
— Господи, я такая эгоистка… Лизок, ты же приехала по делу, а я тебя задерживаю! Наверное, тебя муж ждет, дети…
— У меня пока ни того, ни другого, — сказала я. Рассказывать о Саше сейчас не хотелось — Алиса завелась бы еще больше, узнав, что мой избранник поет романсы Вертинского. Это же еще более стильно, чем тема моей научной работы.
— Понимаю, — многозначительно кивнула она. — Мы с тобой похожи. Две чайки.
— Это вы о Ричарде Бахе?
— Да ну же, детка, очнись! Я прямо по твоей специальности — начало двадцатого века, Антон Павлович Чехов…
— Ах,
— Так что за дело у тебя ко мне? Признаюсь, меня уже мучает любопытство…
— Я ищу своего отца, — прямо ответила я. — К сожалению, выяснилось, что тот, чью фамилию я ношу, моим отцом не является.
— Боже, как пронзительно… — зачарованно вздохнула Алиса, вставляя в мундштук очередную сигарету. — Но зачем ты его ищешь? Хотя, прости, я понимаю-, прошлое не дает тебе покоя, тайна должна быть раскрыта. Спустя тридцать лет дочь начинает искать своего истинного родителя…
— Так вы знаете? — ахнула я.
— Знаю, — энергично воскликнула Алиса, стряхнув на меня пепел. — Конечно, тот мерзкий грубиян, Синицын, не отец тебе.
— А кто? — шепотом просила я.
— Кто? — Руки у нее затряслись еще сильнее. — О, Лизок, я чувствую необычайное волнение — на мне такая ответственность, такая ответственность…
— Почему? — похолодела я. — Вы обещали молчать? Но кому — маме или кому-то еще? В любом случае клятва теряет свою силу после стольких лет…
— Нет, я не о том, — вздохнула Алиса, и ряды красных бус задрожали на ее узкой груди. — Разве ты не изучила достаточно хорошо характер своей мамы? Она не требовала никаких клятв, потому что не верила в них. А свои тайны она держала при себе.
— Так вы не знаете… — разочарованно пробормотала я. У кого еще спросить? До Любочки Гейзер, уехавшей в Америку, мне не добраться, остаются Кира Филимоновна и Тиана. «У меня идея фикс, — констатировала я. — Раньше мной двигало обычное любопытство, а теперь я во что бы то ни стало хочу найти своего отца. Может, пора посоветоваться с психоаналитиком? Аглая говорила, что у нее есть знакомый психоаналитик…»
— Я знаю только то, что ее бывший муж не был твоим отцом, — стала торопливо объяснять Алиса, видя мое разочарование. — Да это все знали! Твоя мама его просто ненавидела и хотела сделать ему больно. Но погоди расстраиваться, Лизок, сейчас мы вычислим твоего отца логическим путем.
Я хотела засмеяться, но у меня не получилось.
— Вы думаете…
Я уверена! — воскликнула она, закуривая следующую сигарету. — Вот погоди… После того, как твоя мать рассталась с этим нахалом Синицыным, она сразу же познакомилась с одним молодым художником… У него еще был друг, который рисовал дивные подмосковные пейзажи… — Алиса зажмурилась, словно силой заставляла себя погрузиться в прошлое. — Да-да! Я все точно помню… Мне очень понравился тот молодой человек, ведь именно поэтому я тоже занялась живописью… Правда, скоро бросила — терпения
— И что же мама? — взволнованно перебила ее я.
— Так вот — было два друга-художника, и с одним из них у твоей мамы закрутился очень серьезный роман. Сейчас попытаюсь сопоставить даты… — Алиса опять зажмурилась, а потом внезапно вытаращила глаза. — Боже мой, то был точно он, твой отец! Меньше чем через год родилась ты, я очень хорошо помню… Раньше мне было как-то все равно — кто, от кого, но теперь, когда с этим вопросом пришла ко мне ты…
— Вы помните его имя? — с надеждой спросила я.
— Да! У меня и адрес его где-то должен быть! Все дело в том, что мне очень нравился его друг — тот самый молодой человек, который рисовал пейзажи, и я, честно говоря, на кое-что надеялась… Но не получилось. Да! Ничего не получилось…
Она полезла в шкаф и достала оттуда тетрадь.
— Вот его адрес.
— Кого? — испуганно спросила я. — Того, кто вам нравился?
— Да нет же, его друга, с которым у твоей мамы был роман. Твоего отца. Голову даю на отсечение — именно он и был твоим отцом.
История была более чем правдоподобная при всей ее запутанности и наличии еще нескольких посторонних лиц, но тем больше она вызывала доверия. Надо же, я добилась от Алисы толку, несмотря на всю ее любовь к стилизации.
— О, дайте мне скорее…
— Вот — Брусникин Гена и телефон… У него еще мастерская была в самом центре!
«Выходит, на самом деле я Елизавета Геннадьевна Брусникина, — зачарованно подумала я. — Господи, неисповедимы пути твои… Может быть, мой отец даже не знает о моем существовании! Обрадуется ли он мне, когда я найду его? Надеюсь, что да. Ведь мне ничего от него не нужно…»
— Почему они расстались? — спросила я Алису, заканчивая разговор.
— Кто? Гена и твоя мама? Поссорились. Она на него обиделась.
Я чувствовала: мне непременно надо найти своего отца. Тем более — после ужасной истории с Аркадием Елисеевичем Синицыным! В этот раз, я была уверена, никаких эксцессов произойти не должно. Во второй раз мне не придется запираться в темной ванной комнате — хотя бы потому, что дважды в одну воронку снаряды не падают. Мой настоящий отец — тонкий, интеллигентный человек. Художник!
Я бросилась искать его на следующий день после того, как побывала у Алисы, не хотелось откладывать дело в долгий ящик.
Был ноябрьский дождливый вечер — темный и холодный. Какая-то неведомая сила вытолкнула меня из теплого уюта квартиры под противный и нескончаемый дождь. В метро все хлюпали носами и трясли мокрыми зонтиками — не самое лучшее время для прогулок, но меня это мало трогало.
Адрес указывал на один из переулков возле Бульварного кольца. Первоначально я обрадовалась, что не придется ехать далеко, на «спальную» столичную окраину, но потом поняла, что рано обрадовалась-, по переулочкам-то транспорт не ходит. Пришлось долго идти по мокрому бульвару, потом по многочисленным кривым и узким улочкам, сворачивая то вправо, то влево…