Любовь цвета боли 2
Шрифт:
— Иди ко мне, — зову осипшим голосом.
— Мне еще кухню отмыть нужно, — сбивчиво говорит Оля, но всё же отходит от стены и идет в мою сторону.
Заключаю ее в объятия, наклоняюсь и прикасаюсь к губам. Они с готовностью размыкаются, впуская мой язык в жаркие глубины. Провожу руками по тонкой спине, ощупывая ровный ряд проступающих под футболкой позвонков. Опускаю ладони на округлую попу и, рывком притягиваю их ближе к себе. Углубляю поцелуй, чувствуя, как дрожит в моих руках от возбуждения Оля.
— Всё потом, малышка. Сейчас по программе большой и голодный, — шепчу
Как оказался в спальне, плохо помню: занятый другими мыслями мозг пропустил эту несущественную информацию мимо сознания. Моя возбужденная девочка, покрывающая поцелуями мое лицо, уже во всю нетерпеливо извивается.
Осторожно опускаю драгоценную ношу на кровать поверх покрывала. Веду губами по тонкой шее, шумно вдыхаю её запах, словно животное, касаюсь зубами бархатной кожи, слегка прикусывая.
Поддеваю полы широкой футболки и рывком дергаю ее вверх, открывая себе доступ к желанному телу. На миг отрываюсь, окидывая взглядом черное кружево лифа, которое подрагивает в такт сбившемуся дыханию, и чувствую, как под кожей разливается жидкое пекло от острой потребности присвоить, подчинить, сделать своей. Накрываю торчащую грудь ртом сквозь тонкое кружево, а в голове набатом стучит опьяняющая мысль: «Моя, только моя».
Громкий женский стон, отдается болезненным ощущением в паху. Мои руки жадно блуждают по податливому телу; отрываюсь от груди, запечатляю довольно грубый поцелуй на пухлых губах и вновь возвращаюсь к соскам. Очень сложно оставаться нежным, когда малышка, запрокинув голову, уже вовсю извивается подо мной, вонзая до белых искр из глаз короткие ногти в кожу.
Сука, да я боготворить ее готов, только бы каждый раз, заглядывая в эти подернутые дымкой экстаза глаза, видеть в них свое отражение. То, что я испытываю рядом с ней, даже не похоть — это чертова болезнь. Я давно и беспробудно болен, и только она сама, может исцелить меня от сводящей с ума хвори.
Заколдованный круг, мать его.
Веду медленно ладонью по плоскому животу и поддеваю резинку велосипедок и трусиков. Вот так, да. Вдоль позвоночника пробегает легкая дрожь предвкушения, стоит коснуться влажного естества. Мокрая, горячая, жаждущая. Оглушающая мысль, что Оля завелась так с пол-оборота, от пары ничего не значащих прикосновений, вселяет в душу надежду, что, возможно, и она подцепила чуму под названием «С*ка любовь».
Провожу губами по выступающим ребрам, обвожу языком впадинку пупка, продолжая ласкать малышку пальцами. Поднимаю взгляд на раскрасневшееся лицо, припухшие розовые губки. С упоением слежу, как выгибается тонкое, словно лоза, тело, стоит ввести в жаркое нутро палец. Наклоняюсь, нависая над мечущейся в сладкой агонии девушкой, обхватываю рукой женские щеки, привлекая к себе внимание расфокусированного взгляда.
— Ты моя, слышишь меня? — шепчу, глядя в охрененно красивые глаза, которые когда-либо видел. — Повтори.
— Твоя, — стонет громко на выдохе, комкая в пальцах сбившееся под нами покрывало.
— И так будет всегда. Всегда! — выпрямляюсь и дергаю вниз женские шорты вместе с крохотными трусиками.
Оля тотчас призывно разводит бедра и, закусив губу,
— Нарываешься, — рычу, резким движением стягивая с плеч рубашку. Как околдованный, слежу за действиями влажных пальцев, которые малышка, невесомо мазнув по торчащему соску, устремляет ниже.
Ловлю чистый кайф от моей раскрепощенной девочки. По телу расходятся сотни наэлектризованных до предела частиц, когда женские пальцы ныряют между широко разведенных ног и по комнате разносится протяжный стон. Смотрю туда, где сосредоточено скопившееся возбуждение малышки. Рот наполняется слюной, помню, какая сладкая она на вкус.
Отбрасываю в сторону одежду и накрываю малышку своим телом. Впиваюсь в полураскрытые губы и целую так, будто от этого зависит моя жизнь. Когда нам обоим становится нечем дышать, приподнимаюсь на локте и обхватываю тонкое запястье. Подношу к губам ее пальцы, те самые, которыми она так развязно ласкала себя, и, не отводя от Оли взгляда, всасываю их в рот.
Женский взгляд застывает на моих губах, упругая грудь ходит ходуном, будто захлебываясь вздохами. Толкаюсь бедрами, медленно погружаясь в тугое влагалище лишь наполовину. Широко распахнутые, закатывающиеся в экстазе глаза теряют последнюю связь с реальностью. Малышка впивается пальцами в мои плечи, царапает ноготками кожу. Рычу, чувствуя, как крепко сжимает меня внутри. Переношу вес тела на локти, зарываюсь лицом в изгиб шеи, касаясь бархатной кожи губами, и вхожу до упора.
Оля всхлипывает и обвивает мои бедра ногами. Замираю на миг, пытаясь унять дрожь. Нежно провожу губами по острой скуле, целую уголок рта, зарываюсь пальцами в каскад волос, разметавшихся по покрывалу, вторую руку завожу под поясницу, прижимая теснее к себе.
Меня ведет от нашей связи, тесноты сплетения тел. Кожа к коже, одно на двоих прерывистое дыхание. Нет сил взять волю в кулак, чтобы не утонуть в нахлынувших ощущениях сметающей все трезвые мысли страсти. Выхожу почти полностью и вновь погружаюсь, сразу задавая необходимый малышке ритм.
Прерывистый стон на каждый мой выпад, судорожно сжимающиеся мышцы ее естества. Вот так, да. Впиваюсь взглядом в раскрасневшееся кукольное личико, открытый в немом крике рот. Поглощаю в себя ее образ в преддверии наслаждения. Ничего прекраснее в жизни не видел. Хрупкое тело натянуто подо мной словно струна, нахожу ее губы и ускоряюсь. Крепко прижимаю к себе Олю, содрогающуюся первыми судорогами, и вновь поднимаю взгляд на лицо малышки. Широко распахнув глаза и приподняв в удивлении брови, Оля смотрит на меня не мигая. В этот момент она кажется такой милой, такой чертовски невинной, уязвимой. Это и есть мой персональный фетиш. Моя доза наркотика, вспрыснувшаяся в вены. По телу проносится огненный вихрь, сметающий остатки самоконтроля, и я отпускаю себя.