Любовь Химеры 2

Истомина Елена

Пелегин положил девочку сестре на грудь, та сразу стала разбирать ее волосы на затылке и, что-то найдя, пришла в ужас.

— Нет! Нет!!! Нет! — в ужасе закричала она, плача. — Это она, это она!

— Успокойся, Лелюшка, все хорошо. Все, как должно, — улыбнулся Перун.

— Что значит, как должно? Убей ее! Убей немедленно! Она все погубит, ты же знаешь! Убей!

Пелегин взял младенца, перерезал пуповину и передал ребенка Демитрию.

— Куда он ее понес? Куда? Ее нужно убить! Я должна убедиться! Дайте мне! Я сама! — как безумная, кричала мать, пытаясь встать.

Пелегин

удержал ее за ноги, а Тарх одним легким движением свернул женщине шею. От его рук пошел серебряный свет, окутавший тело, и скоро на кушетке осталась лишь горстка пепла. Пелегин сгреб его в какую-то железную чашку, из чашки пересыпал в маленькую бутылочку, бутылочку положил себе в карман.

— Спасибо за помощь, — сухо поблагодарил Пелегин.

— С племяшкой тебя! — улыбнулся Тарх, похлопав отца по плечу.

— Она будет звать меня отцом, как и их. Так будет проще многое объяснить. И ни к чему ей знать, что ее хотела убить собственная мать. Для всех вернее, умерла во время родов от кровопотери.

— Да, конечно.

— Надеюсь, мы поступили правильно и не пожалеем о выборе.

— Не пожалеем, отец. Я смогу ее сдержать, клянусь! Я всегда буду рядом. Она — просто чудо.

Он так счастливо улыбался, словно знал то, что неведомо другим

Все вернулись к реальности, голова кружилась, Демитрий поддерживал Влада под руку.

— Я спас твою дочь, Влад, твоих внуков, правнуков, твой род, наш род.

— Так ты уже тогда знал, что она будет твоей? — присвистнул Демитрий.

— Ты хуже, чем Аверин, ей-богу, хуже, — сплюнул Влад.

— До восемнадцатилетняя я к ней не прикасался. И только боги знают, как мне было больно смотреть на все то, что они с ней творили, не меньше, чем тебе, поверь. Но раньше времени даже Перун знать был не должен.

– Почему она хотела меня убить? — спросила Дора, отойдя от шока.

— Она знала о договоре и не хотела тебя ему отдавать, у нее с Люцием свои счеты были.

Тарх напрягся, отскочив в сторону так стремительно, словно вампир из ужастика: к нему навстречу, подняв руки, стремительно шла Дора. Быстро развернулась и сделала движение руками, словно кинула что-то в бывшего, тот выставил руки вперед, словно закрываясь, и вот уже Дора отскочила, пригнувшись.

— Смотри ментально, — шепнул Демитрий Соколову, — так интереснее.

Он посмотрел и замер от ужаса. Дора метала в Тарха огненные шары, тот скакал, как на раскаленных углях, уворачиваясь.

Она подошла ближе и ударила его с разбегу ногой в грудь, он схватил ее за руку и хотел шибануть о дерево, но она лишь уперлась в него ногами и подпрыгнула, выворачивая мужу руку. Ее пальцы вдруг превратились в огромные изогнутые когти. Замахнулась было ими на Тарха, но тот выпустил из своих рук огненные ленты, которые опутали руки Доры. Она лишь зарычала, засветилась белым светом, и ленты исчезли, а Тарх отлетел назад. Дора вскинула левую руку, и в ней появилась молния, здоровенная, огромная, вибрирующая молния.

— Не смей!!! — заорал Влад, бросаясь к обезумевшей дочери и отталкивая ее в сторону, чтобы молния не попала в мужчину.

Его ударило мощным разрядом тока, и он отлетел в сторону. Молнию дочь выпустила, но она угодила в столб с телефоном, к счастью рядом никого не было. К Соколову бросился Демитрий, начал ощупывать и водить над ним руками.

— Папа!!! — дико закричала Дора, поняв, что случилось, и бросилась к отцу.

— Ты что, с ума сошел! Никогда больше не подходи к ней, не касайся ее, когда она сражается. Она может убить неосознанно, случайно задев. С контролем у нее вообще беда!

— Папа, папочка! Прости меня! Я не хотела.

Дора тоже начала ощупывать.

— Нельзя подходить ко мне. Нельзя касаться! Никогда больше так не делай.

— И ты тоже! — выдохнул он.

Странно, но от удара током он почувствовал лишь необычайный прилив сил, который просто ошеломил его.

— Я от ярости голову потеряла просто!

Дочь помогла отцу встать.

— Я тоже все видела.

— Не стоит, — Соколов обнял едва не плачущую дочь, — если б я знал все, то же, что и он, я поступил бы так же. Она была искренне уверена, что ты — монстр, и не остановилась бы, пока не убила тебя, я ее хорошо знал, поверь. Убив тебя, убила бы и твоих детей, и внуков, весь твой род. Лучше уж она одна, чем вы все. Разве нет? Они спасли жизнь тебе и твоим детям. Не думаю, что Пелегину было так просто пожертвовать сестрой.

— Ну, вот, еще и он мне не отец. Что за фигня — двух отцов за 2 дня потерять!

— Неважно, кто он тебе по крови. Важно, кем ты его считаешь сама для себя. Он искренне тебя любит, как дочь, я это еще на вашей свадьбе с Авериным понял.

— Да, ты прав, мне совсем не хочется терять кого-то из вас, я люблю вас всех равно.

— Вот и умница, — отец крепко обнял дочь и поцеловал и, смотря на Тарха, печально улыбнулся. — Спасибо!

— Во Славу Рода нашего, — привычно ответил бог и исчез.

Исчезла вместе с ним и Дора.

— К Пелегину пошла. Сказать, что любит, — пояснил Демитрий удивленному Соколову.

— Ну, хорошо, — улыбнулся Влад.

Глава 31

Пелегин сидел в гостиной в кресле у окна и смотрел невидящим взором куда-то вдаль, из его глаз бежали слезы.

— Здравствуй, папочка.

Я кинулась ему в ноги, преклонила колено и поцеловала подрагивающую руку.

— Здравствуй, доченька! — улыбнулся он сквозь слезы, погладил меня по голове и прижал к себе, целуя волосы. — Прости меня, милая. Прости, родная. Я не мог найти в себе силы рассказать все тебе. Мне не хотелось, чтобы ты ее презирала или ненавидела. Боялась. Пусть лучше меня, но не ее. А Тарх всего лишь спасал своих детей и внуков. Свою любовь.

— Что у нее было с Люцием?

— Они 3 тысячи лет были в плену у Скипера, того самого, что ты грохнула, она была совсем еще юной. Что они там пережили, не говорят никому до сих пор, но не крестиком вышивали, можешь мне поверить! Знаю доподлинно, что Люций знал обо всем, хоть и отрицает. И уж, конечно, не упускал случая потешиться. А уж как он любит тешиться, даже тебе, прошедшей школу жриц Ардонии, лучше не знать.

— Скотина!!! — прошипела я, трясясь от гнева.

— А когда узнала, что носит тебя, дитя четырех миров, его невесту, у нее крышу сорвало: «Лучше сейчас убью, но дочери моей не видать ему!»