Любовь и французы
Шрифт:
В сущности, Бонапарт смотрел на женщин глазами военного. Он благосклонно относился к браку, так как его войска нуждались в пополнении, и авторы нового Гражданского кодекса сочли нужным установить, что муж является главой семьи. Легкость расторжения брака была единственным нововведением — вероятно, эту статью в кодекс включил сам Бонапарт, когда понял, что ему не дождаться наследника от Жозефины. На приемах и при дворе его величества у гостей меркло в глазах от золотого шитья мундиров. Женщины сходили с ума по его бравым офицерам — никогда еще военная форма не оказывала на любовь такого сильного воздействия. Как отмечал месье Анри д’Альмера, «это был чрезвычайно эротичный период — ведь вокруг было такое множество мундиров» {219} .
Жены и любовницы сопровождали генералов к месту сражения, переодевшись мужчинами.
В гардеробе
Начиная с конца Революции возник ряд новых типов: слегка прикрывавшие тела прозрачными тканями merveilleuses [246] и нимфы, а также выделявшиеся своими причудливыми костюмами и жаргоном incroyables [247] и petits maitres. Нимфа в 1800 году, по утверждению С. Мерсье, проводила время «танцуя, читая романы и ничего не делая. Двадцать лет назад ни одна девица не осмеливалась выйти на улицу иначе, как в сопровождении своей матери. Революция все переменила. В наши дни они с утра до ночи снуют туда-сюда, свободные как ветер. Прощай, рукоделие...»
246
чудесные (фр.)
247
невероятные (фр.)
Incroyables, враждовавшие с роялистами из Club de Clichy [248] , туго завивали волосы, носили узкие галстуки, короткие трости и лорнеты. Они отличались бесцеремонностью и невежеством — образование было заброшено в течение нескольких последних лет.
Merveilleuses ходили в шмизах {221} из тончайшего газа или хлопка, конфискованного во время блокады с английских кораблей. Мадам Гамелен осмелилась даже выйти на улицу, будучи совершенно голой под своим шмизом, но на Елисейских полях ее освистала чернь. Эта дама отнеслась к совету Жан-Жака Руссо о том, что «конечности должны быть свободны под покрывающей их одеждой; ничто не должно препятствовать их движениям, ничто нигде не должно быть стянуто, и ничто не должно прилегать чересчур тесно»,— несколько серьезнее, чем следовало.
248
Клуб Клиши (Клиши — долговая тюрьма в Париже на одноименной улице).
Одна молодая женщина появилась на вечере одетая так легко, что гости заключили пари насчет того, сколько весит ее наряд, включая украшения и модные греческие котурны. Большинство мнений сходилось на цифре примерно в два фунта, но, когда дама, пройдя в соседнюю комнату, сняла с себя все, что на ней было, вес ее одежды составил всего лишь один фунт! Гости бурно зааплодировали, когда им сообщили эту цифру.
Жизнь была шумной и веселой, аппетиты — огромными. Даже нимфы ели много. «Если вы видели наших elegantes [249] во время ужина,— отмечал современник,— если вы видели, какое количество еды эти нимфы способны уничтожить, то вы, наверное, затруднитесь ответить, каким образом молодые дамы ухитряются быть такими стройными. Глядя на этих хрупких красавиц и подсчитывая, сколько они съели после бала — ветчины, паштетов, птицы, соте из куропатки и всякого рода пирожных,— человек имеет право ожидать более пухлых плеч и округлых рук».
249
модницы (фр.)
Ужинать в эпоху Империи было принято в два—три часа ночи. Общественная жизнь была чрезвычайно насыщенной. Дамы
Месье Легуве в своей книге Merite des femmes [250] превозносил прелести женщин, напоминая французам о запущенном воспитании учтивости в любви. Дюброка написал книгу о прославившихся во время Революции женщинах. Все это поощряло дам Первой Империи вести себя подобно героиням-победитель-ницам: таковы были герцогиня де Бассано, графиня Висконти, Паолина Боргезе, Каролина Мюрат, мадам Тальен... Томная мадам Рекамье {222} стала достойным упоминания исключением — в ней было больше от восемнадцатого века. Она была первой женщиной, которая после Революции открыла салон и торжественно узаконила балы. Как салон, так и артистизм Рекамье служили парижскому свету образцами для подражания. Никто из женщин не был способен более грациозно, чем она, лежать на софе (мы знаем об этом по известным полотнам Жерара и Давида); вместо бриллиантов мадам предпочитала носить ленты и цветы, а ее знаменитый «танец с шарфом» удостоился эпитета «утонченный», прозвучавшего из уст постаревшего и растолстевшего шевалье де Буффле, который вернулся из-за границы, чтобы занять место помощника библиотекаря в Библиотеке Мазарини.
250
«Заслуга женщин»
На внутренней стороне двух золотых браслетов, которые носила на своих точеных руках мадам Рекамье, были выгравированы строчки недавно написанной Мартеном жалобной любовной песенки «Наслаждения любви» (она популярна и поныне). Но в том, что касалось интерьера, красавица Рекамье была все же женщиной эпохи Империи с ее культом греческих древностей и египетских мотивов, вызванным к жизни наполеоновскими походами. Бальзак писал несколько лет спустя: «Кровать — это театр любви». Кровати времен Бонапарта напоминают скорее «Грандопера». Кровать мадам Рекамье — белая с золотом — стояла на возвышении, как алтарь, и была наполовину укрыта муслиновыми занавесями, прикрепленными к бронзовой цветочной гирлянде. На одной ступени темный джинн на треножнике из белого мрамора держал золотую лампу. С другой стороны стояла статуя Молчания. Диван, письменный стол, пианино располагались в разных углах комнаты, хозяйка которой любила принимать гостей в таинственном полумраке.
В этом наспех сформировавшемся новом обществе, где люди легко вступали в связь, вряд ли зная или имея время узнать как следует друг друга, месье Аиардо, огорченный зрелищем такого множества холостяков и старых дев, решил открыть брачное агентство. Коль скоро уже существовали бюро по найму кормилиц, то почему было не учредить бюро для размещения приданых,— для вдов и девушек? Его газета LIndicateur des Manages [251] , регулярно выходившая по вторникам и пятницам, печатала длинные списки «незанятых сердец». Конкурент Лиардо, еще более предприимчивый, открыл школу для девиц на выданье, где три раза в неделю устраивались с соблюдением всех приличий балы и концерты, на которые приглашались потенциальные женихи. На этих вечерах супруга коммерсанта выступала в роли хозяйки.
251
«Брачный справочник»
Одним из самых удачливых хозяев брачных контор Первой Империи был месье Вильом; в его маленьком агентстве в доме № 46 на улице Нев-Сент-Эсташ всегда было полно народу. Когда у него случался недостаток в невестах, он обращался к имперским военным бюллетеням, чтобы посмотреть, кто убит в бою. «Та-ак,— должно быть, восклицал он,— упокой, Господи, души полковника Такого-то и генерала Сякого-то. Интересно, были ли счастливы их супруги?» Затем он начинал несколько деликатных расследований. Если в результате выяснялось, что супруги жили душа в душу (что по тем временам было редкостью), он предоставлял вдове проливать слезы в течение трех недель, прежде чем явиться к ней и завести разговор о возможном утешении. Если же было известно, что супруги не питали друг к другу особых чувств, Вильом оставлял вдове даже меньше времени на то, чтобы оплакать мужа, как того требовали общественные условности, а затем являлся к ней с «деловым» визитом.