Любовь и хоббиты
Шрифт:
– Боббер! – крикнула сестра из комнаты. – Урман твой друг!
– Урман, ты мой друг? – как ни в чем не бывало, поинтересовался я. На кухне мычали бабушка и дедуш… Тьфу! Бабушка и лысый проходимец.
– Ну да… – растерянно ответил спасенный, переводя взгляд с меня на вход в Биллькину комнату. – А что?
– Если друг, то беги уже во двор, тебя подарок дожидается.
– Мне? Подарок? Тогда почему надо отрабатывать? – он подергал себя за оттопыренное ухо (всегда так делает, когда не понимает, о чем речь).
– Сейчас увидишь.
Во дворе я подвел его к тележке и сорвал одеяло.
– Как тебе
Ури безошибочно определил модель устройства и поднял на меня растерянные, но живые и бодрые глазюки:
– Где ты его нашел? Их списали и сдали в утиль! Раритет…
– Знаешь, кто это?
– Тут есть маркировка… – Ури наклонился и прочитал зеленую надпись. – Мэ-э, Дэ-э, Тэ-э, Бэ-э… Дэ Тэ Бэ? Где ты его нашел?!! Боб, ты что, украл охотника на хоббитов? Где ты его взял?
– Догадайся, Эйнштейн.
– Неужели нас вычислили? Нас вычислили! Катастрофа…
Наконец-то! Нормальный Урман, с которым можно проворачивать дела. Он испуганно озирался по сторонам – вдруг за оградой шпионы? Или разносчики слухов? Или шестерки Брандакрыса, которые круглосуточно подглядывают, подслушивают, выслеживают и докладывают главарю все самое интересное, ради тарелки краденого борща и сушки.
Ури походил вокруг тележки, прикрывая рот ладонью, запахнул одеяло и вкатил робота под навес. Так уж он устроен: пока не просчитает варианты и последствия, за дело не возьмется. Осторожный. Я ходил за ним, как хвост, я понимал – положение и впрямь затруднительное, моего ума маловато будет. Ури долго смотрел в никуда, прикрывая рот ладонью, и вдруг решительно выволок меня на улицу. Дотащил до ближайшего переулка, прогнал подозрительную мышку и устроил мне допрос в лучших традициях хоббичихи Клавдии:
– Выкладывай!
– М-м-м-м, даже не знаю с чего начать… – в голове быстро прокручивались события последних суток, потом последней недели, месяца. – Думаю, скоро нас будут искать, во всяком случае меня.
– Искать будут, если спрячешься, а если будешь возить к бабуле тележки с расчлененными государственными роботами, то просто придут и арестуют! Тебя, бабулю, меня, а для полного комплекта Билльбунду с Федором!
– По крайне мере, Федора есть за что…
– Почему тебя ищут?
– Да так, чуть не сжег остров Комодо.
– Зачем? Ты должен был его сжечь или не должен?
– Я должен был напоить дракончиков, помнишь ту белую канистру, что я показывал вчера? Ну, когда ты собрался спалить нору, а я приехал на эйр-роллере…
– Плохо помню вчерашний день, но, кажется, начинаю понимать… – Ури хлопнул себя по щеке. – Клянусь обезжиренным творогом, ты… Ты перепутал ее с моей… Ты перепутал канистры, так ведь? Так? Я угадал?
– Угадал.
– Боббер, ты… ты… ИДИОТ!
– Знаю.
– Теперь понятно почему… теперь многое становится ясным… Что сказал шеф? Дата казни назначена? Гоблины уже раскупили билеты?
– Как смешно!
– Это всё твои дурацкие агентские подвиги, Боббер! А я говорил, я предупреждал, я делал расчеты вероятностей по надежной формуле… Нет! Зачем нам расчеты?! У нас же решения на глазок принимаются… И кто оказался прав?
– Ну, знаешь ли! Аналитик аналитический! Не надо было устраивать погром! Депрессия у
– Кто бы говорил, зеленая борода!
– А ты просто завидуешь, нытик!
– Растыка!
– Истерик!
6. Дедушка, вы мешаете!
Над нашими головами включился прожектор, и усиленный громкоговорителем жесткий голос робота сообщил последнюю новость:
– Хоппит Урррман и Попперрр! Фи арррестован за похищать свезтолетный пензин и напатать на претставитель фласти! Прикасыфать фам статься и сказать, кте есть нахотить наш ропот! – Внезапно свет, которым нас окатило, как из ведра, сделался тусклым, а летательный аппарат преследователя смачно чихнул. – Остафайся на местах, Урррман и Попперрр, пешком стоять, пистро!
– Оно падает, – тихо заметил остолбеневший Ури и вытолкнул меня из переулка. Летательное средство охотника за хоббитами со смачным грохотом рухнуло – казалось, в пирамиду эмалированных ведер запустили гантелей.
Любопытство одержало победу над страхом, и мы решили узнать, что будет. Из переулка послышалась возня, потом хлопнуло раз пять, как будто взрывались электрические лампочки. Послышались тяжелые, шаркающие шаги.
Хромая, с оторванной головой в руках вышел из переулка робот – точная копия первого. Только вот, на нашу беду, плата с разумом другая – немецкая, со всеми вытекающими, а сборка та же: круглая голова-шлем, на которой не видно глаз, туловище, нагрудный номер, начинающийся с цифр «девять» и «ноль», руки, ноги, старое напыление «белый глянец». Шея «немца» искрила, предвещая скорый конец, но робот упорно переставлял ноги. Он взял голову в одну руку, как мячик, а другую использовал, чтобы погрозить нам пальцем, получилось забавно.
– Фи арррестован, хоппит! – на бедре открылась встроенная кобура и свободной рукой второй Девяностый схватился за оружие.
– Ури, смываемся! – опомнился я.
Разве есть зрелище прекраснее убегающего хоббита? Мы – юркий народец, что говорить, короткие ноги, временами короткий ум, зато легко справляемся и с короткими, и с длинными дистанциями.
Охотник открыл огонь на поражение; традиционно наших вырубают нервно-паралитическими иглами. К счастью, иглы свистели мимо, но одна, будь она неладна, вонзилась Урману в левую ляжку. Он вскрикнул, я – не снижая скорости, выдернул иглу и выкинул; но часть парализующего состава успела проникнуть в кровь, и дружбан стал волочить раненую ногу.
Мы ворвались в бабушкин двор, заперли калитку и рухнули поперек тропинки, ведущей на крыльцо. Было тихо, если не считать безумного дыхания двух отчаянных авантюристов. Если бы только робот сломался по дороге… Мы прислушивались. Нас окружали естественные звуки хоббиточьего квартала: торопливое чавканье (чем громче, тем круче хоббит), бессловесная драка (кого-то постоянно отбрасывали на скрипучую калитку), мелкий топот и визг всех разновидностей (обычные перебежки с огорода на огород – сегодня вы воруете, завтра воруют у вас).