Любовь и хоббиты

Иванов Иван

– Жалко расставаться с Ури прямо сейчас! Ему бы еще жить да жить… – серьезно ответил я, намекая на квалификацию Баламыча. – Или, думаешь, с него хватит?

Ури загудел.

– Не боись, брателло, это шутка, мы сами тебя вылечим, – я помог Билльбунде привести долговязого в горизонтальное положение.

– Ш-ш-ш-ш! – Биллька приложила пальчик к губам. – Пусть отдохнет.

– База – это куб, огромный куб, он вращается, переворачивается! – Федор не собирался отдыхать, Федор активно бредил. – Всюду ловушки! Ловушки! Страшные западни!

– Ты дурак, что ли, совсем?! – сестра стукнула кулачком по доске. – А ну заткнись!

– Федор

не дурак! Федор умный! – возня в ящике усилилась. – Федор обманет ловушки и не попадется!

– Заткнись!! – рявкнули мы оба, и Федор умолк, продолжая сотрясать свою маленькую тюрьму.

– У нас есть спирт? – я раздвинул закрытые веки Урмана (он, кажется, уснул), но ничего интересного там не увидел – глаза как глаза.

– Есть! Ща принесу! – она скоро вернулась с аптечкой, и мы принялись играть в больницу.

Для начала дали Федору вдоволь нанюхаться эфира, и бред сумасшедшего сменился прерывистым храпком. Спящего Урмана раздели до трусов и обработали ранки спиртом. Биллька явно получала удовольствие от роли медсестры, поэтому я решил оставить Урмана в полном ее распоряжении, а сам вернулся в гостиную.

Бабуля лежала на рояле, а Баламыч, стоя на колене в позе кавалера, умоляющего даму сердца простить / не сердиться / выйти за него / и так далее, массировал старушке пальцы ног.

Я снова утратил дар речи, хотя, конечно, надо было высказаться.

В этой обстановке мне оставалось только пойти прогуляться.

4. Топливный коп

Шатаясь по кварталу, я с тревогой думал о будущем. Может быть, настало время сколотить собственную банду? У нас в квартале, конечно, до фига банд – район давно поделен: каждый клочок искусственной земли принадлежит хоббитской группировке. Бабушка говорит, до вселения на Базу хоббиты вели порядочный образ жизни. Обман, воровство, хулиганство – никогда этого не было. Древние (ба называла их натуральными) всю жизнь разводили цветочки и морковку, играли в подкидного дурака и домино, пили морс, а по большим праздникам уговаривали бутылочку эля собственного приготовления.

Нынешние другие: цветочки им не нужны, зато карточных трюков знают добрую сотню. Знают тысячу способов вытянуть из ближнего деньги и еду, а эля, особенно чужого, могут выдуть и три бутылочки, и при желании четыре. Сейчас хоббитов интересует все чужое и бесплатное, не то что раньше…

Самый влиятельный хоббит у нас зовется Брандакрысом. Имеет три банды. Одна вечно ошивается вокруг столовки, вторая ворует на огородах, а третья попрошайничает у агентов. Ходят слухи, «уважаемый хоббит» собирает четвертую шайку, крышевать заведение Главбуха на том основании, что кабак стоит на территории Брандакрыса. Гномы сильны и упрямы, одолеть их можно только количеством, поэтому в новую банду принимаются все подряд.

Мне Брандакрыс не нравится, он подлый и двуличный, и уважать его за это глупо. Я хочу свою, особенную банду, совершенно иную. Моя банда могла бы петь песни, плясать или помогать Макару чистить картошку, а если разрешит Синелицый, – убираться в столовке, расставлять стулья, мыть полы…

Я и не заметил, как добрел до своей норы. До чего же приятно вернуться домой, зная, что тебя ждет полный порядок! Калитка не скрипит, на кухне чистота, посуда перемыта, все работает. Я достал из-под коврика ключ и отпер бесшумную дверь.

Есть что-то приятное в том, когда ты цверг… Я вошел, захлопнул дверь и потянулся рукой к выключателю, как вдруг нечто прикоснулось к моим рукам. Твердое, прохладное, похоже на камень.

– Хоббит Боббер? – спросили из темноты официальным тоном.

– Да, – растерянно ответил я. – Вы к-к-к-кто?

– Я – представитель межгалактического департамента топливной безопасности. Хоббит Боббер, вы арестованы по обвинению в неоднократном умышленном хищении звездолетного топлива в крупном размере группой хоббитов по предварительному сговору, в связи с чем будете временно изолированы на одном из наших астероидов.

Уп-ссс. Милый дом оказался совсем не мил. Дикое желание вырваться и дать стрекача охватило меня, но… стоит ли? Интуиция подсказывала, что, удрав, я навлеку несчастья на себя, Урмана и многих других. Действовать надо иначе, и тогда я решил поговорить с голосом во тьме.

– Скажите, пожалуйста, а почему только одно обвинение? – это и вправду было интересно, прицепились к стародавнему дельцу, а про другие ни слова. – Я муку крал, кольца из реквизиторской таскал, браслеты с Ювелириуса возил, руки перед едой не мыл вообще ни разу в жизни, кабельное у меня Урманом незаконно подключено, электричество бесплатное, да разве все сразу вспомнишь!

– Наш департамент занимается только кражами топлива, – пояснили из темноты и канцелярским, скучающим тоном зачитали права. – Итак, Боббер, поскольку вы хоббит, вам запрещается орать, кусаться и убегать, дико хохоча, потому что в силу пункта 94874986749038.234234 Межзвездной конвенции о борьбе с энергетическим кризисом, подписанной Базой два световых месяца назад, к хоббитам применяются упрощенные процедуры привлечения к ответственности…

– Хорошая новость! – иронично заметил я, пытаясь понять, откуда конкретно доносится голос. Надо было понять, как много их тут в норе и насколько длинные у представителей департамента конечности, прежде всего руки; будут ли в меня стрелять, если сорвусь и убегу, или постараются догнать. Есть ли кто-то во дворе? Можно ли включить свет?… Вероятно, у топливных копов приборы ночного видения или одорологические сенсоры, они-то меня прекрасно видят без освещения. Тысяча вопросов…

– Перебивать запрещено. Вы не имеете права на адвоката, потому что вы хоббит, вам запрещается делать звонки, посылать смски и вылезать в Интернет, потому что вы хоббит, вы не имеете права на рассмотрение вашего дела судом присяжных…

– …потому что я хоббит, – передразнил я скучным голосом.

– …на компенсацию утраченного заработка…

– …потому что я хоббит.

– …на чистое белье и телевизор в камере…

– …потому что вы совсем офонарели, – в той же тональности вторил я.

Тишина.

Вдруг кто-то включил свет, и я зажмурился от яркой вспышки.

Модель оказалась довольно старой и потрепанной; рост человеческий, корпус обычный, без сюрпризов: круглая голова-шлем, туловище, две руки, две ноги, весь белый, глянцевый, но полировка местами сошла, лицевое стекло в трещинках. На груди пропечатаны зеленые буквы «МДТБ» (межгалактический департамент топливной безопасности), а под буквами заводской номер модели, большое число, начинается с «90». Такие роботы когда-то использовались на нашем космодроме для ремонта погрузочной техники, потом их утилизировали.