Любовь из капель дождя

Бет Мишель

Но иногда, когда Дилан смотрит на меня своими большими карими глазами, как он делал это под дождем той ночью, я вижу какой-то проблеск. Как будто он чувствует то же самое, что и я. Нечто большее, чем просто дружба.

И это пугает меня до чертиков.

Дело в том, что я выросла, постоянно испытывая потребность в нем, и привыкла во всем на него полагаться. А я не хочу ни к кому привыкать. Потому что для меня потребность и потеря идут рука об руку. Я поняла это на горьком опыте, лишившись двух людей, в которых больше всего нуждалась. Когда теряешь родителей в шестнадцать

лет, то очень быстро взрослеешь.

Мое нутро туго сжимается от невероятной тоски. Как бы мне хотелось, чтобы мама сейчас была рядом. Но я и так знаю ее слова, находись она здесь. Мама посоветовала бы мне следовать велению своего сердца, к чему бы это ни привело. Что я обязана сказать то, что давно хотела. Должна выпустить свои чувства, чтобы иметь хоть какой-то шанс получить желаемое. Мой отец... Ну, он бы любя трижды похлопал меня по голове и сказал свои печально известные слова: «Что бы ни происходило, я хочу видеть эту солнечную улыбку на твоем лице». Их слова окутывают меня теплом даже сейчас. Хотя я бы отдала все на свете, лишь бы они снова могли меня обнять.

Провожу рукой по щеке, вытирая слезы, и со вздохом прислоняю голову к двери. Некоторые говорят, что в девятнадцать лет ты еще слишком молод, чтобы осознать, чего именно хочешь. Но они ошибаются. Я всегда верила, что первоначально это понимает сердце. Может быть, сейчас мои мысли и находятся в беспорядке, но сердце совершенно разумно. Еще один вздох срывается с губ, и я громко смеюсь. Но не от радости.

Мои мысли возвращаются к Джейми, и внутри зарождается чувство вины. Он был так называемым отвлекающим маневром. Страшно признаться, но это правда. Неудачная попытка вытолкнуть эмоции, пытавшиеся открыть дверь в мое сердце. На подсознательном уровне там, где были глубоко зарыты мои истинные чувства, я всегда знала это. Но я также знала, что должна двигаться дальше. Неудивительно, что Джейми бросил меня. В конце концов, он не получал того, чего хотел. Я бы ни за что не позволила ему дотронуться до меня, а поцелуев у нас и так почти не было. Мы вместе развлекались. Просто это оказался не тот вид развлечения, который искал Джейми, но он не нашел в себе достаточно мужества, чтобы признать это. Думаю, в каком-то смысле мы оба использовали друг друга.

Ладони начинают потеть, и я провожу ими по своей юбке. Прошлой ночью Дилан довел меня до ручки. Теперь все чувства, которые, как я думала, были под контролем, просачивались из каждой поры моего тела, что выбивало почву у меня из-под ног.

Помимо ужаса, который я испытала, лежа рядом с Диланом, меня накрыло чистейшее блаженство оттого, что он обнимал меня так, как может только он. В последний раз, когда я вот так лежала рядом с ним, мы находились в палатке, а он был совсем мальчишкой. Стоило мне увидеть сегодня утром футболку, обтягивающую все его мышцы, и выпуклость в шортах, которую невозможно было игнорировать, все кардинально изменилось.

Я долго наблюдала за Диланом, пока он спал. Его губы слегка приоткрылись, грудь поднималась и опускалась от тихих вдохов. Я свернулась рядом с ним и закрыла глаза, ненадолго притворившись, что он мой.

Поднимаю руку к голове, массируя ее и избавляя себя от надвигающейся головной боли. Я достаточно вменяема и понимаю, что это просто несбыточная мечта. И я не должна была

просить его обещать не оставлять меня. О чем я только думала? Дилан никогда не сможет сдержать это обещание.

Кто-то возник напротив окна, возвращая меня к реальности.

— Эви!

Я пару раз моргаю и только потом узнаю голос. Дилан. Поджимаю губы, скрывая улыбку, и встаю с пола. Конечно же, это он.

Не спеша открываю дверь. Бабочки в моем животе просыпаются и делают утреннюю разминку. Дилан стоит, уперев руки в бедра. На нем надета футболка, насквозь промокшая от дождя, волосы растрепаны. Пятнышки золота в его карих глазах такие же яркие, как солнце. Другими словами, выглядит он очаровательно... и горячо.

Как только открывается дверь, Дилан тут же обнимает меня. Его кожа пахнет дождем и мылом, и я вдыхаю этот аромат.

— Господи, Эви. Ты в порядке?

— Да, за исключением того, что ты сдавил меня до потери сознания, — посмеиваюсь я, и он ослабляет объятия, прежде чем отступить, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Какого черта ты делала на полу?

— М-м-м… Я упала? — отвечаю, пытаясь при этом сохранить невозмутимый вид.

Он прищуривается, и между бровей появляется милая маленькая складка.

— Чушь собачья.

— Ладно, — фыркаю я и прохожу вглубь салона, чтобы положить сумочку за стойку. — Я… вроде как медитировала.

— Медитировала? — смеется Дилан, следуя за мной. — Эви, я знаю тебя всю твою жизнь, и ты никогда не медитировала.

— Ну, знаешь, как говорят, — улыбаюсь я и издаю шипящий звук, — «лучше поздно, чем никогда». — В этот момент я замечаю что-то в его руке. — Что в сумке?

— Оу. Я принес твои любимые шоколадные мини-пончики.

Он протягивает мне сумку, улыбаясь, и на его щеке появляется ямочка. Я бы хотела закрыть эту улыбку в бутылке, чтобы везде таскать ее с собой. Тогда мне бы никогда не пришлось проводить свой день, не видя ее.

— Спасибо! Я очень голодна. После пробежки ничего не ела. — Кладу пончик в рот и протягиваю один Дилану, но он качает головой. — Что ты здесь делаешь? Мне казалось, ты должен быть в закусочной.

Дилан, сунув руки в карманы, внимательно наблюдает за тем, как я запихиваю в рот еще больше сладкого. Если он и заметил, что я плакала, то ничего не говорит.

— Просто хотел убедиться, что ты в порядке. После прошлой ночи ты странно разговаривала по телефону.

— Я в порядке. Правда.

Не совсем так, но это единственные слова, которые я могу подобрать прямо сейчас. Отряхиваю руки от сладкого, затем подхожу и целую его в щеку. Грубая щетина щекочет губы.

— У меня все в порядке. А теперь иди, — с ободряющей улыбкой говорю я и подталкиваю его к двери.

— Ладно-ладно. Увидимся завтра. Позвони мне, если понадоблюсь, — говорит Дилан и прикладывает руку ко лбу, прощаясь. Он усмехается, и легкий звон колокольчика над дверью сообщает о его уходе.

В тот момент, когда дверь закрывается, я нервно выдыхаю. Смотрю, как он уходит, становясь чьим-то чужим будущим, и проглатываю комок боли, угрожающей всплыть на поверхность. Страх любви и потери дышит мне в шею. Напоминает о том, что самое время запереть все поглубже. Потому что единственная вещь, которую я знаю наверняка, — это то, что Дилан Рид никогда не будет моим.