Любовь из капель дождя
Шрифт:
В течение нескольких минут бабушка молчит, и мне интересно, не слишком ли тяжело ей говорить об этом. Поэтому я решаю не давить на нее.
— Она прошла прослушивание и поступила в Джуллиард в Нью-Йорке. (Примеч. Джульярдская школа — одно из крупнейших американских высших учебных заведений в области искусства и музыки)
Я удивленно смотрю на нее. Танцы казались мне проявлением свободы, а моя мама такой совсем не была.
— Вот это да. Что же случилось?
— Жизнь, Дилан. — Она не смотрит на меня, говоря это, и решимость в ее голосе указывает
Я по-прежнему в шоке от открытия, касающегося моей матери. Интересно, чего еще я о ней не знаю. Есть вопросы, которые мне хотелось бы задать, но, очевидно, спрашивать сегодня не стоит.
— Да особо нечего говорить, ба.
Я спрыгиваю с качелей и подхожу к перилам крыльца. Опираясь на них, смотрю в небо.
— Хм, я вижу. Что ж, еще одну мечту ты пустил коту под хвост.
Признаюсь, эти слова задели меня за живое. И хотя знаю, зачем она так говорит, все равно иду у нее на поводу. Резко развернувшись, я всплескиваю руками, признавая поражение.
— Сначала Брейден, а теперь ты.
— Брейден?
— Да. — Мой голос пропитан разочарованием. — Он тоже говорил мне об Эви.
— Я всегда считала его умным мальчиком, — бабушка изгибает тонкие губы в улыбке. — Как по мне, так он слегка безумен, но, определенно, умен.
Я смеюсь над этим замечанием, пока моя истерика не сменяется знакомой болью.
Опершись спиной о перила, облокачиваюсь на них.
— Даже не знаю, ба. Она... — Поднимаю глаза, пытаясь подобрать подходящие слова, но вижу только цвета: желтый, оранжевый, огненно-рыжий. — Она добрая, красивая… и грациозная. Она умная и веселая. А я работаю в закусочной и воняю картошкой фри. Мне нечего ей предложить.
Я признаю свой самый большой страх, который удушающе обвивает мою грудь. Бабушка цокает и беспорядочно машет рукой в воздухе.
— Вздор. — Она подпирает пальцем щеку, тем самым сообщая, что меня ожидает. — Я когда-нибудь рассказывала, как встретилась с твоим дедом? — не дожидаясь ответа, бабушка продолжает говорить, словно ей не терпится поделиться своей историей. На ее лице появляется улыбка, доказывающая, что она, вероятно, рассказывала об этом тысячу раз, но никогда не устанет повторять. — Так вот, — она наклоняется вперед, сложив руки на коленях, — мы были помоложе, на год или чуть больше, чем ты сейчас. Я вышла погулять со своими друзьями, и он тоже. Одна из моих подруг знала его и представила нас друг другу. В общем, — продолжает она с блеском в глазах, — позже тем вечером был открытый микрофон, и он вышел петь. Боже, твой дедушка был таким харизматичным, что я не могла отвести от него глаз. После того как он закончил петь, — бабушка смеется, и искрящийся взгляд в сочетании с улыбкой делает ее на двадцать лет моложе, — он опустился передо мной на колени и сказал: «Когда– нибудь я женюсь на тебе, Молли Бейкер». Я даже не знала этого парня, поэтому сказала: «Только в твоих снах». На что он ответил: «Будешь. Каждую ночь, начиная с этого момента». Короче говоря, к концу вечера он пригласил меня на свидание, на которое мы пошли на следующий же день. Это стало для меня последней каплей, — ностальгически смеется она, и я улыбаюсь, думая о своем дедушке. Подобное абсолютно в его духе. Он был сумасшедшим, в хорошем смысле этого слова. — Он собирался стать плотником.
Бабушка отталкивается от качелей, которые издают протестующий скрип, и встает рядом со мной. Она берет мою руку в свою ладонь, и я поднимаю взгляд, встречаясь с глазами, наполненными нежностью.
— Ну, что ты можешь предложить Эви? У тебя есть сердце, Дилан. И это самое большее, что может желать такая девушка, как она.
Я сглатываю ком, образовавшийся в горле от эмоций. Возможно, моя мать и не была рядом со мной, но моя бабушка — всегда.
— Спасибо, бабуль.
— Доверься мне в этом вопросе. Я женщина. Плюс ко всему у меня огромный опыт. — Морщинистыми пальцами она ерошит мои волосы. — Теперь что скажешь, если мы пойдем в дом, и я приготовлю тебе свой знаменитый лимонад? Зная Джордана и его фетиш на лимонную воду, уверена, лимоны у тебя найдутся.
— И ты не ошиблась. За работу, бабуля.
Я протягиваю руку, и она с готовностью принимает ее, тепло улыбаясь.
Бабушка роется в холодильнике, бормоча что-то о нехватке еды, достает оттуда пару лимонов и кладет их на столешницу. Я присаживаюсь на стул за кухонным столом и листаю экземпляр «Нью– Йорк Таймс», принадлежащий Джордану, пока бабушка, напевая, режет лимоны. Я люблю, когда она приезжает. Наш дом наполняется теплом от одного ее присутствия.
Мои мысли возвращаются к нашему разговору на крыльце, и я опускаю газету.
— Как ты, бабуль? После смерти дедушки? Наверное, ты очень скучаешь по нему.
Она замирает с ножом в руке, ее плечи поднимаются, а затем опускаются от тяжелого вздоха.
— Я ужасно скучаю по нему, — признается бабушка. — Он был любовью всей моей жизни. — Ее голос становится хриплым, и мою грудь пронзает боль. Возможно, оттого, что я представляю, на что это похоже. — Иногда, — добавляет она, поглядывая на меня через правое плечо, — мне кажется, что я слышу, как он храпит посреди ночи. И я протягиваю руку, желая легонько похлопать его, чтобы он прекратил, но… — Она сжимает губы, и из глаз текут слезы. — Ну, ты же знаешь дедушку. Своим храпом он может поднять весь дом, — снова улыбается бабушка, вытирает щеку рукавом своей рубашки и продолжает нарезать лимоны.
— Дилан?
— Ну вот, поговори со своим ангелом, — достаточно громко, чтобы я мог услышать, шепчет бабушка. — Это моя Эви?
Моя Эви? Мне нравится, как все заявляют права на мою девочку.
— Бабуля Молли? — Голос Эви раздается все ближе, и мое сердце стучит быстрее.
— Здесь, дорогая. — Бабушка кладет нож на столешницу и вытирает руки полотенцем. — Иди сюда. Позволь мне взглянуть на тебя.
Я слышу шаги Эви, но не отрываю взгляд от газеты, хотя она прекрасно знает, что я, черт побери, никогда их не читаю.
— Ну, я не думала, что такое возможно, но ты стала еще прекраснее. — Чувствую, как бабушка взглядом прожигает дыры в газете. — Разве она не красавица, Дилан?
Как бы невзначай и пытаясь казаться совершенно незаинтересованным, я отрываю взгляд от газетной статьи, которую притворно читал.
— Да.
Больше ничего не говорю, просто вчитываюсь в размывающиеся перед глазами слова, менее важные, чем то, что находится прямо передо мной.
Спустя пару секунд помятая газета опускается на стол, а ярко-голубые глаза Эви изучают мое лицо.