Любовь к шпиону
Шрифт:
— Внизу все говорят, что вы сегодня были самой красивой за обедом. А они, скажу я вам, очень критичны.
— В это верится с трудом, — ответила Симона. — Ведь графиня фон Тассен так фантастически красива!
—Ах, эта, — презрительно протянула горничная. — Мы многое о ней слышали и, скажу вам, далеко не в самом выгодном для нее свете.
— Почему? — спросила Симона.
Горничная оглянулась на дверь, будто опасаясь, что кто-то может ее услышать, и тихо проговорила:
— Она плохая дама, очень плохая. Ее не следует принимать в таком приличном, уважаемом
Симона была потрясена. Она и сама это чувствовала, но не ожидала, что такого же мнения и простая немка-горничная.
Будто спохватившись, что сказала лишнее, горничная добавила:
— Мне не следовало вам этого говорить, фройляйн. Умоляю вас, не выдайте меня баронессе или фройляйн Каролине!
— Конечно, нет! Все, что ты мне говоришь, Мария, останется в этой комнате.
Служанка улыбнулась и уходя пожелала Симоне спокойной ночи.
—Да защитит вас ангел-хранитель, фройляйн. Вы сами — чистый ангел!
Симона улыбнулась. Но все же ее удивила откровенность Марии в оценке графини.
—Должно быть, она действительно скверная женщина, если даже Мария так о ней говорит.
Теперь она еще больше забеспокоилась о маркизе. Он ведь может и не понимать, что происходит. В конце концов, графиня действительно очень красивая женщина.
— Я должна предупредить его, — вслух сказала Симона, не представляя, однако, как это можно сделать. А что если он сегодня посетит комнату графини?
Конечно, невероятно, чтобы он отважился на такое после столь краткого знакомства. И все же, если он решится, эта женщина сможет выведать у него секрет, в котором так заинтересованы барон и Карл.
— Мне нужно как-то помешать ему, сделать так, чтобы он не пошел сегодня к графине, — произнесла Симона. — Но как?
Она еще недостаточно хорошо знала дом, но вспомнила, что говорила ей Каролина. На этом этаже при каждой спальне для гостей имеется гостиная.
— Ты имеешь в виду будуар? — уточнила тогда Симона. — У нас в Англии тоже такие комнаты есть, но только для очень важных гостей. В большом доме могут быть только одна-две такие комнаты.
— Мой дедушка, который строил этот дом, хотел, чтобы он был внушительным, как дворец, — ответила Каролина. — Уверена, деду представлялось, что в его доме будет много аристократов, которым понадобятся небольшие гостиные, где можно написать письмо, почитать или принять посетителей, чтобы поговорить наедине.
Поскольку Симона только недавно приехала и у нее было столько впечатлений и хлопот, она пока не удосужилась заглянуть в комнату, примыкающую к спальне. Взяв лампу со стола, она открыла дверь. Гостиная оказалась того же размера, что и спальня. Там была не только красивая мебель, но даже две или три картины — Симона была уверена, что написаны они выдающимися художниками.
На противоположной стене она заметила еще одну дверь и решила, что та ведет в другую спальню. Так и оказалось. Эта спальня была такой же, как ее собственная, с такой же второй внутренней дверью. Симона пересекла комнату и открыла эту дверь. Она продолжала переходить из одной спальни в гостиную, оттуда — в следующую спальню, не выходя в коридор. Когда, по ее подсчетам, она прошла седьмую спальню и остановилась у очередной двери, то едва не выронила из рук лампу, услышав доносившиеся из-за нее голоса.
Симона испугалась, что опоздала, поскольку узнала голос маркиза, который говорил по-английски.
Девушка затаила дыхание, ожидая, кто ответит маркизу. Она с облегчением услышала, что это мужчина, а не женщина.
— Надеюсь, милорд, у вас есть все необходимое, — произнес этот мужчина. — Когда прикажете разбудить?
— В восемь будет отлично, — ответил маркиз. — Надеюсь, Доркинс, о тебе хорошо позаботились?
— Мне не следует роптать, милорд, но должен вам признаться, что немецкая прислуга ведет себя по-свински, особенно там, внизу.
Маркиз засмеялся:
—Я слышал об этом раньше, но мы с тобой не должны жаловаться.
— Конечно, нет, милорд. И я держу ухо востро.
— Я на это надеюсь, — ответил маркиз. Симона поняла, что Доркинс уходит.
— Спокойной ночи, милорд, — сказал он, открывая дверь.
— Спокойной ночи, Доркинс,
Девушка услышала, как закрылась дверь, значит, маркиз остался один. Возможно, он дождется, когда Доркинс скроется из виду, и тогда пересечет коридор и войдет в комнату графини.
Симона очень боялась упустить его, поэтому поставила лампу на стол и тихонько постучала в дверь. Она не видела, как маркиз замер, услышав этот стук. Он подумал, что, невзирая на все неписаные правила этикета любовной связи, графиня решилась прийти в его комнату, не надеясь на инициативу с его стороны.
Дверь медленно открылась — и он увидел, что это вовсе не графиня. Перед ним стояла Симона. Он потрясенно уставился на нее.
Ее длинные светлые волосы, завивающиеся кольцами на концах, струились по плечам. В элегантном халате под цвет глаз, отороченном белыми кружевами, она выглядела просто обворожительно.
Он молча смотрел на нее. Девушка вошла в его спальню, осторожно закрыв за собой дверь.
— Мисс Белл, что, ради всего святого, вы здесь делаете? — воскликнул маркиз.
Симона поднесла палец к губам.
Маркиз был в длинном темном халате, застегнутом на груди крест-накрест, что делало его похожим на военный сюртук. Ее отец носил дома такой же, поэтому она и поняла, что это именно халат.
В голове у нее снова пронеслась мысль, что он собирался навестить графиню. Симона сделала еще один шаг к нему и быстро зашептала:
— Мне нужно кое-что сказать вам. Что-то очень важное. Поэтому я здесь.
— Вам не следует тут находиться, — резко ответил маркиз. Но, поскольку девушка говорила шепотом, он тоже понизил голос.
— Мне нужно кое-что сказать вам, — повторила Симона. — Но я не могла подойти к вам весь вечер. Поэтому вынуждена была прийти сюда, пока еще не слишком поздно.
Произнося последние слова, она оглянулась через плечо на дверь.
Маркиз кивнул, давая понять, что он догадался, что она имеет в виду. Не говоря ни слова, он подошел к двери, ведущей в коридор, и запер ее на ключ.