Любовь леди Эвелин

Габриэлл Тина

— Хочешь виски, Джек? — бросил он через плечо.

Джек настороженно смотрел на своего наставника.

Он только что застал его наедине с Эвелин ночью, а теперь предлагает виски?

— Не откажусь.

Линдейл открыл дверцу и достал бутылку.

— Старина Ходжес всегда держит бутылку в кухне. — Он извлек на свет два разных стакана, щедро наполнил их янтарной жидкостью и подал один Джеку.

Джек сделал большой глоток. Мужчины поставили стаканы и оперлись о стол.

— Эвелин тебе небезразлична, — произнес Линдейл.

Джек

помедлил с ответом.

— Я бы никогда не причинил ей боль.

— Уверен в этом. Иначе велел бы тебе немедленно покинуть мой дом и больше не видеться с ней. Будь проклято это дело Рэндольфа! — раздраженно пробормотал Линдейл.

А вот и нравоучение от рассерженного отца, подумал Джек.

— Понимаю, милорд.

Линдейл вздохнул.

— Я никогда не хотел, чтобы Эвелин выходила замуж за Рэндольфа Шелдона. Он умен и начитан и может стать прекрасным помощником для профессора, который слишком занят исследованиями, чтобы тратить время на утомительную проверку студенческих работ. Но в душе Рэндольф слаб. Ему нужна мать, женщина, которая будет говорить ему, что делать, и станет принимать все решения за него. Он всего лишь толковый исполнитель, не более того.

Линдейл снял очки и потер глаза.

— Мать Эвелин умерла, когда та была совсем малюткой; и она рано научилась вести хозяйство. Конечно, это я виноват. Эвелин мне очень помогает, она организует мою библиотеку и мою деловую жизнь, так что мне не приходится думать о таких пустяках. Но я хочу для нее большего, чем просто выйти замуж и стать «матерью» для другого мужчины. Эвелин сильная, ответственная, красивая и умная женщина. Я не буду жить вечно. Хочу, чтобы она нашла человека, который ей подойдет, и была счастлива и свободна.

Джек сглотнул. Всего несколько минут назад, в экипаже, Эвелин была как раз такой, когда страсть овладела ею. От мысли об этом его сердце забилось сильнее.

Конечно, он не может поведать всю правду ее отцу.

— Полагаю, она начала сомневаться в своих чувствах к Рэндольфу, — сказал Джек.

— Вот и хорошо. Рэндольф не сделает ее счастливой. Он лишь взвалит ей на плечи еще больше ответственности.

Джек кивнул. Он подумал то же самое, когда согласился взять дело Рэндольфа.

Линдейл потянулся к виски.

— Возможно, я уже старик, но все еще помню, как впервые встретил мать Эвелин. Ум и здравый смысл, черт побери! — Он сделал глоток и поставил стакан на стол. — Ты так же смотришь на мою дочь, как я когда- то смотрел на ее мать.

— Прошу прощения?

— Эвелин была влюблена в тебя еще девчонкой. В «Линкольнз инн» у меня было много учеников. Но пока не появился ты, она никогда так усердно не учила все эти греческие и латинские глаголы. Я только хочу сказать, что одобрил бы ваш брак.

Джек был поражен. Неужели Линдейл подозревал о случившемся в экипаже? Или же он, подобно любому другому отцу, хотел, чтобы Джек поступил по чести? В конце концов, Эвелин была с ним наедине ночью, и, вне всякого сомнения, ее репутация была запятнана, пусть даже отец и не догадывался, до какой степени. Не важно, что их никто не видел. Общество поддержало бы Линдейла, если бы он заявил, что его дочь скомпрометирована, поэтому Джек должен жениться на ней. Однако Линдейл воспитывал Эвелин иначе.

— Я не стану ничего ей навязывать. Эвелин может быть очень упряма. Ей безразлично мнение общества, статус или сплетни. Но ты можешь ее переубедить.

— Не знаю, что и сказать, милорд.

— Полагаю, женитьба не входила в твои планы. Ты честолюбив и считаешь, что карьера адвоката — твое призвание.

— Это плохо?

— Карьера важна для адвоката, но она не утешит тебя, когда ты болен, не приободрит, если проиграешь дело, не будет радоваться вместе с тобой, если присяжные вынесут вердикт в твою пользу, и, что важнее всего, не будет любить тебя до старости. К тому же карьера не даст тебе детей, которые продолжат твое дело.

Джек никогда не хотел ничего этого. Он мог в одиночку справиться с поражениями и победами. Он не желал сложностей, не желал выслушивать обвинения жены, если ему придется работать целый день.

— Подумай о том, что я сказал. Если она сама решила, что Рэндольф Шелдон ей не пара, я рад. Я вижу, как вы смотрите друг на друга. После случившегося сегодня у меня есть все права требовать, чтобы ты женился на моей дочери. Но как любой опытный адвокат, я полагаю, что любое дело можно разрешить мирным путем. Кроме того, разве бы ты вынес, если бы она вышла замуж за другого?

Убийца шел по улицам, стараясь избегать света газовых фонарей. Ему хотелось как можно скорее удовлетворить свою кровожадность — до очередного приступа боли.

Он слишком поздно почувствовал давящее напряжение в висках, словно стук мощных молотков. Ему нужно было уединиться, прежде чем его тело начнет бунтовать и его вырвет где-нибудь на углу.

По его лбу струился пот, дыхание становилось тяжелым. Шатаясь, он свернул в пустынный переулок.

По обе стороны стояли два кирпичных дома. Грязные стекла скрывали происходящее внутри. Он ненавидел этот квартал и темный, мрачный мир преступности, проституции и бедности. Будь у него выбор, он бы никогда не зашел сюда.

Он услышал тихий шорох в конце переулка и поднял голову. В полумраке светилась пара ярко-зеленых глаз. Он поднял камень и швырнул его в черную бездомную кошку. Животное зашипело и метнулось за пустую бочку.

Он поднял другой камень, тяжелее, и на цыпочках двинулся вперед, подбрасывая его на ладони.

— Кис-кис-кис!

Заметив за бочкой кошачий хвост, он отшвырнул препятствие в сторону и запустил камнем в голову кошки. Не издав ни звука, та замертво упала на землю.

Смерть принесла облегчение, и на мгновение головная боль утихла, но вскоре вернулась.