Шрифт:
СПАДЧЫНА.
Любовь Литвина
Тучи набежали на синее небо. Заморосил дождь. Быстро стемнело. Пологие берега Ворсклы скрылись во мгле. Горы трупов и стоны раненых напоминали о той трагедии, которая произошла здесь лишь несколько
Пленные литвины молча сидели отдельной группой, склонив головы, в тесном кругу, стараясь согреться. Их было человек 50. Все раненые. Из Слонима было 6 человек. Слонимская хоругвь последней вступила в битву, дав возможность уйти Великому Князю Витовту с охраной. Перед глазами Стаса один за другим вставали образы друзей, товарищей, которых нет уже в живых. Весёлые, довольные. Ещё вчера они мечтали, как вернутся домой, к родным. Холодный пот покрыл лоб и спину. Подбородок Стаса задёргался, глаза наполнились слезами. Он тяжело вздохнул, чтобы не заплакать. Усилием воли он преодолел то состояние отчаяния, которое неожиданно свалилось на него. Тягостные ощущения, кажется, на время покинули его.
По кругу передавали котелок с водой. Когда он оказался пустым, один пленный, хромая подошёл к татарскому охраннику, жестами прося ещё воды. Тот кивнул, и литвин, так же хромая, побрёл к речке. Через несколько минут вернулся, и котелок с водой снова стали передавать из рук в руки. Охранники весело переговаривались.
– Что они говорят?
– Шёпотом спросил Стась у молодого воина, седевшего рядом, с угрюмым лицом. Это был Ахмед, татарин со Слонимской хоругви, из крымских татар, расселённых Витовтом в окрестностях Слонима. Светловолосый, с тёмно-серыми глазами, он ничем не отличался от литвинов. Что было очень важно в сложившейся ситуации. Первое, что ордынцы сделали после битвы, стали выискивать среди пленных татар Тохтамыша и тут же казнить их. Та же участь постигла и пленных тевтонцев и поляков. На просьбы о пощаде, ответ был один: "Вы - наёмники Витовта"! Остальных не трогали. Пока не трогали.
– Они говорят, что нас поведут в Сарай, в их столицу, на рынок рабов.
– Тоже шёпотом проговорил Ахмед. Его голос чуть дрожал, то ли от холода, то ли от нервного напряжения.
Стась кивнул головой, улыбнулся, пытаясь скрыть грусть. Закрыл глаза, стараясь заснуть. Перед глазами сразу же замелькали картины минувшего боя: кровавые мечи, рассекающие тела, испуганные кони, торжествующие глаза многочисленных врагов, бледные растерянные лица литвинов, татарская сабля, блеснувшая на солнце, со свистом ударившая в плечо, падающая Слонимская хоругвь...
"Сарай - где-то на Волге", - подумал он, и печальные мысли нахлынули на него. Вспомнил маму, отца, братьев. Увидит ли он когда-нибудь их? Какое горе испытают они, узнав о его гибели. Комок подкатил к горлу, мешая дышать.
Стась видел, как Великий Князь Витовт с охраной уходил на запад, на том берегу Ворсклы. А значит, с ним ушёл и его брат Матей. И волна радости подкатила к сердцу, заставляя его сильнее биться. "А что будет со мной"?
– Подумал он и горько улыбнулся. Снова вспомнил маму, и теперь уже слёзы жаркой волной накатились на глаза. "Я вернусь, мама", - прошептал тихо он, - "я вернусь, отец! Увижу ли я вас, братья"? Вспомнил Амелию, и ему очень захотелось сказать: "Я вернусь, Амелия"! Но он лишь снова горько усмехнулся.
Было холодно, но к утру он всё же задремал. Проснулся от холода. Светало. Дождь прекратился. Большинство пленных спало. Охранники тоже дремали.
Рассечённое татарской саблей, правое плечо Стаса ныло какой-то тупой однообразной болью. Рана была глубокой, но кость, кажется, была цела. Его крепко перевязали куском рубашки, но теперь весь этот кусок был красным и липким от крови, вызывая лёгкую тошноту своим видом. Снова хотелось пить. Тот же литвин, хромая, снова сходил к речке и принёс воды.
Часа через два весь татарский лагерь проснулся и наполнился шумом. Почти всё татарское войско ещё вчера отправилось в погоню за князем Витовтом. Остались лишь сотни две воинов, для сопровождения и охраны пленных. Прозвучала команда, и пленные стали готовиться к переходу.
Сразу же выяснилось, что несколько человек из пленных литвинов не могут самостоятельно передвигаться. Окружившие охранники приказали "оставить их". Что это значит, все понимали. В нависшей тишине был слышен шум ветра. Стась уже собирался сказать, что товарищей они не бросят, но услышал:
– Мы не бросим своих. Мы сами понесём их.
– Это сказал пожилой литвин с Новогрудка. И снова нависла тревожная тишина. Затем татары о чём-то заспорили, размахивая руками.
– Они говорят, что надо подводу выделить для тех, кто не может идти.
– Сказал тихо довольный Ахмед, стоявший рядом.
Через какое-то время подвели подводу. Литвинов, кто не мог передвигаться, погрузили в неё. Всем раздали чашки с чечевицей, и через какое-то время толпа пленных, в сопровождении татарских всадников, медленно потянулась на восток.
На первом же привале, у совсем маленькой речушки, всем раздали куски белой льняной ткани для перевязки ран. Пленные промывали друг другу раны и перевязывали этой тканью. "А гарылка будзе"?
– Услышал Стась чью-то шутку, а следом - недружный смех. Снова раздали чечевицу, что, конечно, не притупляло голод, а наоборот, распаляло аппетит.
На ночь остановились в каком-то небольшом татарском селении. Всех загнали в сарай. Принесли варёные конские кости с остатками мяса на них и опять чечевицу. В сарае было тепло, потому все сразу же заснули.
Утром их разбудил детский смех. В щели сарая смотрели весёлые чёрные любопытные детские глаза. Подниматься не хотелось. Снова - чечевица, и путь дальше, на восток. Прошли вблизи небольшого татарского городка, окружённого виноградниками и садами. Стены, мечети, деревянные и каменные домики. "А говорили, татары в юртах живут", - подумал Стась.
В пути умер один из тяжелораненых литвинов с Менска. Его похоронили на привале, быстро выкопав могилу. "Он - христианин"?
– Спросил кто-то. Все переглянулись, пожали плечами. На холмик могилы кто-то положил шкуру волка и придавил её большим камнем, найденным в степи. Все склонили головы и молча стояли долго и неподвижно.
Через несколько дней почувствовалось приближение большого города. Стали чаще появляться возделываемые поля и сады, стада овец и табуны лошадей. Наконец на горизонте увидели Сарай - Ордынскую столицу. Сарай-Берге - новая столица Золотой Орды, ибо старая столица называлась Сарай-Бату. Хан Берге перенёс сюда столицу Орды, чтобы хоть как-то затмить славу своего Великого брата Батыя.
На подходе к городу, им встретилась группа рабов, возделывающих поля. Истощённые, в лохмотьях, почерневшие от палящего солнца и грязи, они бросили работать и молча наблюдали за приближающимися пленными и их охраной. Литвины молча переглянулись тревожным отчаянным взглядом, понимая, что такая судьба, возможно, ожидает и их.