Любовь Митчелла
Шрифт:
Зрение подводит. Всё в тёмных пятнах. В ушах звенит, и тело сопротивляется любым попыткам подняться на ноги. Передо мной на корточки опустился другой мужчина. Блондин, впалые щёки и пронзительные светло-серые глаза. Он, примерно, ровесник психу, за которым я следил. Похоже, он ещё и его приятель.
В руке блондин держит увесистый камень. На нём кровь. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что она принадлежит мне. Вот же зараза! И откуда он только взялся?! Блондин поднялся, смерил меня взглядом и замахнулся снова, но тут же был остановлен другом.
– Дэвид, перестань! – дрожащим голосом шептал брюнет. – Уходим! Давай же!
Сознание стремительно покидает меня. Перед тем как отключиться, я услышал возгласы Паттерсона. Неужели оторвался от сигареты и, наконец, обратил внимание на место преступления?!
– Ни с места! – кричал он. – Ни с места!
Я пришёл в себя уже в больнице. Голова раскалывается. Рядом с моей постелью сидит Рут. Она заметила, что я очнулся, поднялась со стула и позвала врача.
– Как себя чувствуете, мистер Хилл?
– Лучше всех.
Я не сдержался и усмехнулся, но в следующую секунду пожалел об этом: короткий смешок отозвался невыносимой болью в левом виске. На сей раз я зашипел и прижал ладонь к месту удара.
– С чувством юмора всё в порядке, – сказал доктор и сделал какую-то пометку на своём планшете, – это отлично. – мужчина перевёл взгляд на мисс Дэвис. – Князь всегда выбирает крепких ребят. – негромко сказал он. – Мистеру Хиллу очень повезло. Если бы удар пришёлся на пару сантиметров ближе к виску… – доктор поджал губы и покачал головой. – Сейчас это просто сотрясение. К счастью, лёгкое, но, судя по снимку, у Вашего друга была не одна травма головы. Это может замедлить восстановление.
– Когда я могу забрать его?
– Я смогу сказать точно только завтра. – ответил доктор. – Нужно сделать ещё несколько тестов и понаблюдать за динамикой.
Рут ушла ближе к вечеру. За ней зашёл Сесто. Похоже, Алекс решил максимально обезопасить жизнь драгоценной супруги. Одно из немногих его решений, которое я полностью поддерживаю. Заботился бы он так ещё и об Эйдене…
Сутки медленно подходят к концу. Десятый час, а я не могу ничего, кроме как пялиться в потолок. Голова раскалывается от любой более-менее сложной мысли, что уж там говорить о простых движениях и разговоре.
Шум в больнице стих. Тишину нарушают лишь писк аппаратов и негромкие разговоры врачей. Я почти уснул, как услышал шаги. Это явно не медперсонал. Шаги, я уверен, принадлежат мужчине. Он точно знает куда ему идти, а потому, скорее всего, не смотрит по сторонам. Навстречу ему прошли две медсестры. Судя по тому, что я не услышал ни одного вопроса к нему и ни одной попытки остановить позднего посетителя, вышеупомянутый мужчина хорош собой, а также, вероятно, имеет особые привилегии.
Это не полицейский, иначе бы он представился.
От простейшего анализа голова снова начал болеть. Так, что я имею? Мужчина, хорошо выглядит, имеет привилегии, потому находится как посетитель в неурочное время, и пришёл он конкретно по чью-то душу.
Чёрт, это Тозер!
Логика меня не подвела: Винсент появился передо мной в следующую минуту. Он очаровательно улыбается и с тщательно скрываемой брезгливостью рассматривает меня с ног до головы. Детектив аккуратно поставил себе стул и сел, сложив руки на груди. Сумку он поставил на пол.
Чего это он такой довольный? Улыбка не сходит с лица Тозера, и это не может не озадачивать меня. Такой прохвост, как Винсент, не будет лыбиться просто так. На это есть веская причина, которую ему не терпится озвучить и не попасться на глаза нашим общим знакомым. В противном случае, Тозер бы не заявился ко мне в больницу поздно вечером.
Его любопытствующий взгляд скользнул по ближайшим поверхностям. Обнаружив мой телефон на столе рядом с кроватью, он заулыбался ещё больше.
– Как самочувствие, Митчелл? – не скрывая собственной радости, поинтересовался Винсент. – Сильно тебя приложил этот полоумный, да? – детектив потянулся к моей повязке, но я тут же перехватил его руку.
– Чего тебе?
– Мне?! – коротко рассмеялся он, а затем резко наклонился ко мне. – Это тебе от меня кое-что нужно. – с остервенением прошипел Тозер, однако быстро взял себя в руки. – Больше я никак не могу объяснить такой интерес с твоей стороны к моей скромной персоне.
Детектив вальяжно откинулся на спинку стула и поставил на колени свою сумку. Он с лёгкостью открыл её и достал небольшой контейнер для еды.
Из-за головной боли я плохо вижу. Пластик и так непрозрачный, а зрение после травмы вообще не позволяет разглядеть очертания предмета в контейнере. Какое-то одно сплошное пятно не то светло-коричневого, не то песочного цвета. Это что-то твёрдое, по-моему. По крайней мере, мне кажется, что эта еда не теряет форму.
Тозер слегка потряс контейнер. До меня доносится лёгкий сладковатый аромат. По телу крупными каплями выступил холодный пот. Я нервно сглотнул, но стараюсь не показывать виду. Глаза сами закрываются от невыносимой боли, а желудок настойчиво сообщает, что собирается избавиться от всего, что я ел за последние сутки.
– Обожаю овсяное печенье, Митчелл, – довольно сказал Винсент и захрустел им, – а ты?
– Я прибью тебя. – едва сумел выговорить я. – Голыми, чёрт тебя дери, руками задушу.
– А ещё, – продолжал детектив, не обращая на мои слова никакого внимания, – я на дух не переношу грызунов. – он откусил очередное печенье. – Знаешь, например, гадские крысы. Переносчики всевозможных болезней и грязи. Эти их мерзкие голые хвосты. – брезгливо произнёс Тозер и наигранно поёжился. – Иронично, что священник держит при себе животное, которое верующие соотносят с дьяволом.
Мужчина коротко рассмеялся и отряхнул руки. Детектив вполне спокойно убрал контейнер обратно в сумку. Он собрался, вернул стул на прежнее место. Тозер снова обвёл меня взглядом и ответил на звонок.