Любовь Митчелла
Шрифт:
– Это мотив.
– Весомый. – с усмешкой согласился я. – Но теперь это нужно доказать.
Я задремал в гостиной у Питера, а проснулся, падая с дивана. Голова болит в разы меньше. Надеюсь, это заслуга не только обезболивающего, но и способности моего организма к быстрому восстановлению. Дел и так невпроворот, чтобы останавливаться из-за боли.
Из ванной доносится пение. Гровер фальшивит и часто недотягивает, но поёт всё же сносно. Я слышал и похуже. Дверь в ванную открыта. Думаю, Питер просто забыл, что я заснул вчера у него в гостиной.
Лежу на полу и таращусь в потолок. Нужно бы встать и начать заниматься делами. Я лениво достал телефон с небольшого стеклянного столика. Без пятнадцати минут семь. Из груди вырвался облегчённый вздох. У меня ещё есть время до начала следственного эксперимента.
Нужно вернуться домой, переодеться, взять… Куда определить Фобоса? У Питера его не оставишь – маленький пакостник всё здесь погрызёт и сбежит. Он не любит сидеть в незнакомых домах один. Если сбежит, где мне его потом искать? Да и Эйден меня прибьёт, если его бессмертный питомец потеряется. Может, отнести Рут? Её Фобос точно знает, а потому вряд ли попытается удрать.
Пока я думал, кому пристроить крысёныша, он смотрел на меня со спинки дивана. Свесился и глядит жуткими глазками-бусинками. Хоть с собой бери, честное слово! Фобос понаблюдал за мной, а затем аккуратно спустился с дивана мне на грудь.
– И что мне с тобой делать? – спросил я, поглаживая грызуна. – Ты же не будешь один дома сидеть, верно? Если этот опять заявится… А ты любитель поесть. Как ты вообще не сдох?
Разумеется, я не рассчитываю, что Фобос ответит мне человеческим языком, но он так пристально смотрит в глаза, что становится не по себе. Крысёныш свернулся клубочком и спрятал нос в моей ладони. Он тяжело вздохнул и тихонечко пищит.
– Я тоже скучаю. – вполголоса сказал я и грустно усмехнулся. – Ничего, я его вытащу, и Эйден вернётся домой. Слышишь?
Фобос как-то очень разумно посмотрел на меня. Разумно и внимательно, будто действительно слушает, что я говорю. По спине побежали мурашки от его взгляда, и я отвёл глаза в сторону.
– Я тебе обещаю, – уверенно произнёс я, – скоро Эйден вернётся домой.
Из ванной, наконец-то, вышел Питер. Он замотался в халат так, будто я собирался его отобрать. Фобос тут же куда-то смотался. Поднявшись с пола, я сложил коротенький плед, которым меня накрыл Гровер ночью, и потянулся.
– С кем ты говорил?
– С Фобосом. – честно ответил и я машинально пожал плечами. – По-моему, он чувствует себя гораздо лучше.
– Настолько лучше, что говорить начал? – с некоторым подозрением поинтересовался Питер. – Мне казалось, ты не очень его любишь.
Я ничего не ответил. Если бы я не любил этого гадёныша, пришло бы мне в голову – со свежим сотрясением, между прочим, – бежать сюда посреди ночи? Гровер сегодня странный. Что это с ним, интересно? Хотя нет, совсем неинтересно. Однако, если Питер уже ведёт себя немного неадекватно, мне стоит задуматься о подмоге. Не позволю, чтобы жизнь Эйдена была под двойной угрозой из-за странного поведения Гровера.
Кто ещё может помочь Эйдену?
Я передумал идти в ванную. Сразу собрался, взял Фобоса и пошёл домой. Почему-то очень неуютно находится у Питера дома, но я никак не пойму причину. Запахи те же, что были вчера, в обстановке тоже ничего особо не изменилось.
Помню, схватил вчера Фобоса и пулей вылетел из квартиры. Даже злосчастное пирожное со стола не убрал. Крысёныш, к счастью, теперь боится к нему подходить. На отравленном угощении бумажная обёртка. Думаю, на ней могут быть отпечатки. Я убрал пирожное в пакет и вытер со стола остатки крема.
Мне нужно быстрее привести себя в порядок и собираться в участок. Ладно, придётся Фобоса с собой таскать. Не уверен, что успею занести его Рут до начала следственного эксперимента.
Пока я чистил зубы, Фобос беспрерывно пищит из коридора. Понятия не имею, что ему там не нравится, но от его пронзительного голоска уже голова трещит.
– Чего тебе? – нервно произнёс я, подхватив крысёныша. – Что?
Он вырвался из моих рук и шлёпнулся прямо на пол. Не хочу показаться ненормальным, но Фобос будто что-то пытается мне показать. Он копошится около комода. Я включил свет. Конечно, просить Роско хоть раз в неделю мыть пол, было плохой идеей – всё в жутких разводах, которые первым делом бросаются в глаза при включённом свете.
Я опустился на корточки и заметил размазанную каплю коричневатого цвета. Моей радости нет предела! Я готов сию минуту расцеловать Фобоса! Похоже, он всё-таки не хотел пускать чужого в дом и укусил его. Кровь капнула на пол, а неизвестный даже не заметил этого в темноте. Взломщик наступил на неё, размазав по полу.
Вывод? Я могу узнать… Не так. Я могу доказать, что пирожное в нашу квартиру принёс никто иной как Винсент Тозер. Это будет серьёзным обвинением. Это позволит мне отстранить Тозера от каких-либо дел и добиться официального обыска в его квартире.
Я немедленно соскрёб всю кровь с пола, сунул в сумку пакет с пирожным, а во внутренний карман куртки посадил Фобоса. Нужно успеть в участок до прихода Тозера.
У самого входа я столкнулся с Майком Стенли. Он тут же сообщил, что «придумки Тозера» назначены на десять утра. Радует, что не только мне настойчивое предложение о следственном эксперименте кажется сущим бредом. Криминалист предложил найти укромный уголок, чтобы не привлекать излишнее внимание.
– Слушай, всё это чушь полная! – нервно воскликнул Стенли. – И почему это Тозер не озадачился поисками той прихожанки, Полли Ксавье, которую упоминал Эйден? Если она тоже ела белые пирожные, то почему осталась жива? Повезло? Я в такое не верю. Значит, она точно знала, какие можно есть, а какие – нет. – Майк меряет шагами свою лабораторию. – И знаешь, что ещё не понятно? В коробках должно было быть восемьдесят пирожных. По двадцать в каждой. – он вскинул указательный палец левой руки в верх, остановившись на мгновение. – Пусть первую двадцатку мы исключаем, так как её опрокинул тот ненормальный, что напал на тебя. Остаётся шестьдесят, но при пересчёте я обнаружил только пятьдесят девять пирожных. – Майк вновь остановился и сел на стул верхом. – Где ещё одно? И почему так мало белых? – он почесал затылок. – Всего двадцать шесть штук из восьмидесяти.
– Двадцать семь. – с довольной улыбкой сказал я и протянул криминалисту пирожное, которым отравился любимец Фроста. – Кто-то проник в нашу с Эйденом квартиру, но Фобос успел цапнуть его.
В то же мгновение волосы на макушке Майка поднялись, как хохолок у попугая.
– Есть кровь? – возбуждённо спросил он.
– Достаточно для анализа. – довольно усмехнулся я. – Более того, у того, кто проник в квартиру, кровь должна была остаться на ботинке.
– Уверен, что это не ты наступил в неё?