Любовь моя
Шрифт:
– Они берут сюжеты из жизни, – защитила писателей Лена. – Важно, чтобы из нее были пойманы очень точные и сильные характерные моменты, а не случайные факты.
– Недавно была на выставке центрального и черноземного районов России. Не поленилась посчитать. Две трети картин с церквями. Виданное ли дело, чтобы Бог, если он есть, присутствовал там, где люди назначили ему быть! Он в сердцах верующих, – неожиданной мыслью закончила свое наблюдение Аня.
– Векторы художнических устремлений у авторов картин не случайно параллельны, – отметила Жанна. – А тебе хотелось, чтобы они были коллинеарны или вовсе разнонаправленны?
– Сравнила. Какова степень их влияния на массы, и какова у художников! Писатели держатся на той вере, что их произведения достигают сердец читателей и помогают им жить! – заявила Аня.
– Теперь книга – капля дождя «в прогнозе погоды» для всего мира, – грустно пошутила Лена. – Произошла девальвация слова. Визуализация событий оказывает более мощное влияние на человека. Телевидение – вот где океан возможностей. В наше время значение писателя уже не такое, каким было еще тридцать лет назад. Это раньше ему даровался голос во имя тех, кого заставляли молчать. Хотя и сейчас талант дается, чтобы переживать за людей и способствовать облегчению их участи.
– Нашу жизнь ничто печатное уже не перевернет, – поддакнула Аня. – Хотя… что есть телевидение без писательского слова?
– Ты забыла об интернете, – сказала Инна. – Вот куда перебралась литература.
– …А как тебе вот этот «мощный» роман? Килограмма на два потянет. – Инна взвесила на ладонях, как на весах, два увесистых тома.
– Объемный труд. Все три будет. Книга – это вещественное мемориальное искусство, – охотно ответила Аня с улыбкой. – Глубокий роман, но несколько сыроватый. В нем то страшная скученность мыслей и событий, то излишняя затянутость текста из-за длительных рассуждений. То притягивает, то утомляет. «Пройтись» бы по нему хорошему редактору. Но читала я с большим интересом. Роман не тривиальный, особенный, умный, полезный.
Инна одобрительно закивала головой. Аня поняла: их мнения совпали. И она тут же радостно подумала: «Я много читаю и считаю, что у нас есть талантливые поэты и писатели. Им только надо помогать пробиваться. Как сказала моя любимая знаменитая оперная певица Хибла Герзмава? «Если ты не солдат, не борец, ты не в профессии». Жизнь – постоянное преодоление.
– …Не слушала бы ты всяких, – посоветовала Аня.
– Так ведь хочется уповать на чудо, – вздохнула Жанна.
«Лена опять молчит. Никак не встряхнется. Ей кроме себя никто не нужен? Сама себе собеседник, друг, товарищ и брат? Как улитка. Рожки высовывает в случае острой необходимости. «Вещь в себе», как учили нас когда-то на семинарах по философии… Чехов тоже в компании был не очень интересен, а как замечательно писал! Наверное, Лена нас слушает и находит новые темы для своих рассказов. А может, думает о несовпадении масштабов людей, делящихся своими мнениями о произведениях?» – неуверенно подумала Аня, но вслух произнесла искренно и грустно:
– А мне хочется героев гордых, независимых, достойных, прекрасных, но реальных. Устала я от жестокой фантастики и в книгах и на телеэкране.
– О положительных героях мирного времени писать очень трудно, поэтому их «выплеснули» из современных романов. А в результате наша молодежь, читая фантастику, питается отбросами с Запада и впитывает всякую дрянь, – сказала Инна.
– Хорошее – оно естественно
– Да уж куда проще писать о предательстве. Тут целый букет личных и социальных чувств: негодование, презрение и прочее, – подтвердила Аня.
– Анатомируем произведения, согласно своим воззрениям «делаем разъятие на детали, предоставляем друг другу специфическую «нарезку», пытаемся всех авторов уложить в рамки своих мнений. В чем уникальность нашего импровизированного «конкурса»?
– Для нас все конкурсанты равны и голосуем мы открыто, – ответила Жанна Инне.
– А зачем ты его устроила? – спросила Аня.
– Чисто поржать. Не вышло. Аудитория не осилила этот жанр, – рассмеялась Инна.
Жанна недовольно передернула плечами.
31
— …Мы ушли от темы, — спустя некоторое время вернула разговор к главному для себя Инна. — Сейчас жесточайшая «цензура» денег и связей. Вот так и портится вкус читателей. Нет не ангажированных премий.
— Зачем оскорбляешь достойных людей? А как же внутренняя цензура, которая идет от воспитания и генетики? — возмутилась Жанна.
— Ой, о чем ты!
— …Без серьезной государственной поддержки служителям искусства и литературы в массе своей не выжить, вот и приходится крутиться, — посочувствовала Жанна творческим людям и тем как бы предложила закрыть вопрос. Похоже, Иннина категоричность в беседе о проблемах писателей ей набила оскомину.
Но Аня уже завелась, и ей снова не терпелось выложить наболевшее, пережитое самой:
— Я недавно прочла книгу одного интересного писателя.
— И чем он тебе интересен? — В голосе Инны, как всегда, звучала легкая, но на этот раз не обидная ирония. В ней преобладало любопытство.
— Он священник.
— Священники теперь пишут романы? — усмехнулась Инна.
— Во-первых, эту книгу я бы не назвала романом.
— По определению?
— Это до некоторой степени сумма журналистских рассказов, очерков и морализаторских, религиозных проповедей.
— Толстой тоже был моралистом, — подметила Жанна.
— Но талантливым! — вспыхнула Аня, возмущенная необоснованным сравнением. — Во-вторых. Мне кажется, это по большей части неэмоциональное произведение весьма сомнительных художественных достоинств. Простенький пересказ событий, происходивших с разными людьми в связи с единственным главным героем-священником, воздающим нескромную хвалу себе любимому. Он, якобы, благодаря божьему слову, исцеляет измученные бедами души людей. А на самом деле, с моей точки зрения, он предприимчивый человек, охваченный грехом чрезмерной гордыни, глубоко зараженный карьеризмом, эгоизмом и с ними связанной внутренней непорядочностью.
Жанна, пораженная Аниной оценкой священника, не смогла слова вымолвить и только гневно затрясла головой.
— Ого! Это профанация или святотатство? Ты больная на голову? Предъяви обвинения. А как же презумпция невиновности? — удивилась Аниной категоричности Инна. — Карьеризм по нынешней жизни качество положительное.
— Название книги претенциозное, а по сути… Мне кажется, в данном случае, оно не лучший помощник автору. Писатель не должен считать себя носителем Света или даже самим Светом.