Любовь на спор
Шрифт:
— Ты с ума сошел?! Может Даша для тебя ничего не значит, а для меня она долбанное солнце, вокруг которого я как дебил пляшу уже больше года!
— Не забывай, она моя дочь!
— О которой ты благополучно не думал двадцать лет! — ору я и впервые за много времени закуриваю. Но никотин только хуже делает. Начинает трясти.
— Я не знал, что она моя.
— Но предполагать ты мог!? Вы же ее втроем трахали! Или твоя сперма прозрачная?
— Хватит! — выкрикивает Алекс и трет лицо руками, потом спокойно,
— Заебись…
— Мы возьмем Гену, и, когда он будет в наших руках, ты сам выбьешь из него местоположение Даши. Я лично проконтролирую, чтобы вам никто не помешал.
Заманчиво… Настолько, что во рту слюна образовывается, словно признания я собираюсь выгрызать.
— Если с ней….
— Он не тронет ее. Не посмеет.
— Ну да. Просто пустит по кругу….
— Прекрати! Мы проверили все притоны, все возможные места его обитания. Дождись вечера и все решится. Будь сильным, ведь именно это сейчас нужно Даше. Твоя поддержка. Даже на расстоянии.
— Красиво заливаешь, — фыркаю я и выхожу из его джипа. — Буду в клубе около двенадцати. Если что, я на связи. Понял? Сразу звони!
Алекс кивает и тут же уезжает, а я вызываю такси, уже не думая о машине Ани, и почти не дышу, пока оно везет меня домой. Все это время прижимая к себе сумку Даши. Думаю о нашей с ней квартире. Мы там хотели с Дашей построить свое гнездо. Там нет ни одной поверхности, где я бы ее не трахал. Бля-ять. Стираю быстро слезы, что от напряжения бесконтрольно текут по лицу.
Черта с два. Еще будет куча таких актов, надо только ее найти.
Спасти. Дать понять, что ничто не помешает нам быть вместе. Что бы с ней там не происходило. Что бы с ней не сделали. Она все равно будет оставаться моей булочкой. Моей любимой сладенькой булочкой.
Держись, малыш. Держись…
В лифте прикрываю глаза от усталости. В сон клонит, пиздец. И только звон открывающихся дверей заставляет меня открыть глаза и выйти из кабины.
И замереть. Застыть от ощущения облегчения тут же сменившегося кипящей лавой гнева.
— Даша! — ору я, когда она вдруг вздрагивает, открывает глаза. Так же сидя на лестнице, прислонившись к стене.
— Марк. Привет. Я ключи в ресторане забыла. А ты где был?
— О, моя сумка, — говорит она как пьяная и забирает ее из онемевших рук. Которые тут же сжимаются в кулаки, чтобы не дать ей затрещину.
Иду за Дашей по квартире в состоянии зомби, пытаюсь сдержать рвущийся наружу крик.
— Даша…
— Что?
— Ты где была, — цежу сквозь зубы, не давая пройти ей в ванну.
— Гуляла… — поднимает она голову, а потом прикладывает руку ко рту. — Сумку забыла… Ты искал меня!?
— Искал?! Искал, блять?! — ору, не сдерживаясь. — Тебя весь город искал!
Образовывается пауза, за которую ее выражения лица так и не перестало быть придурковатым. После чего она откашливается и выдает:
— Ну я же здесь, значит все хорошо?
Дыхание от гнева буквально перехватывает, я бью кулаком в стену над ее головой, на что Даша пучит глаза и вдруг начинает смеяться.
— Ты такой забавный, когда злишься.
От ее смеха в меня летит дыхание, и я отхожу.
— Ты пьяная?
— Совсем чуть-чуть. Выпила за такого идеального парня, который, оказывается, никогда ни в чем не был виноват и столько времени… — икает она. — Возился с психованной дурой, которая мало того, что не доверяла, хотела покончить с собой, так еще и является ублюдком шлюхи.
— Что? Откуда…
— Череп… То есть Харитон просветил, — усмехается она, а с меня весь гнев волной сходит, теряясь где-то внизу. Надо признать, она несет чушь, и меньше всего я ожидал, что после правды она зациклится именно на этом.
Даша меня отталкивает плечом. Идет к холодильнику, где оставалось недопитое пиво. Но стоит ей его взять, как бутылку я отбираю.
— Отлично. Ты настолько идеальный, что даже не пьешь… — хохочет она со слезами на глазах. — Полюбил толстуху, не изменял, спасаешь всех невиновных. Где, блять, твой нимб?!
— Даша, ты валишь с больной головы на здоровую. Причем тут я?
— Да потому что я нехера не идеальная. Все время в чем-то тебя обвиняю, все время кричу, что-то требую, ревную без конца. А ты мне все спускаешь.
— Даша, — мне даже сказать нечего.
— И эти слабаки все моей матери спускали, и она превратилась в блядскую дрянь! А если и я такой стану?! А если и я буду насколько ревнивой и дурной, что захочу кого-то убить. Череп предлагает убить его отца, и я даже задумалась, представляешь? Я же больная. Больная, понимаешь! Мать у меня такая, и я такая!
— Хватит! — хватаю ее за плечи, но она отталкивает. Идет к импровизированному шкафу.
— Не могу, Марк. Не могу, — качает она головой, ревет, собирает в дорожную сумку вещи, а я, привыкший немного к другим истерикам, стою и не знаю, как поступить.
— Даша, остановись, — забираю сумку, на что она бежит к двери, и у меня уже у самого голова кругом.
— Я не смогу быть нормальной. Я не способна. Истерики на ровном месте. Я думала, что мы одинаковые. Безумцы. Но ты такой… Совершенный. Спасал сестру. Потом сестру того, кого ненавидел, спасал меня. Ты всех спасаешь. Зачем? Зачем тебе такая, как я?! — кричит она и бежит к двери, дергает, открывает. Мои прикосновения только отталкивает. Ревет уже в голос. — У тебя теперь клуб будет, у тебя все будет хорошо. А у меня нет ничего. Только мать шлюха и непонятно кто отец. Пиздец, понимаешь?!