Любовь на винограднике
Шрифт:
ВОЛШЕБНИК. Так будем продолжать?
ПАНГРАЦИО И БОЛАРДО. Да!! Только так!!
ВОЛШЕБНИК. Понятно. Ну что же, если окончательно решенье ваше, то пьесу мне придется переделать.
ВОЛШЕБНИК щелкает пальцами. ПЭНСИ и БОЛЛИ оживают. Головы Болардо и Панграцио опять опускаются на стол. ВОЛШЕБНИК начинает писать в своей записной книжке.
ПИНО в костюме священника, с подложным
ГРИНЬОЛИНО. Нет, но до чего же мила, ни дать, ни взять — красотка! Никто не устоит… Тебе бы быть актрисой, слышишь? Станешь звездой. А я буду твоим импресарио.
АРЛЕ КИНО. Нет, это не для меня.
ГРИНЬОЛИНО. Как это не для тебя? Вы только послушайте! Ты не дооцениваешь свои возможности! Обольстительна — раз! Глупа — два! Да еще с голубыми глазами!
АРЛЕ КИНО бьет ГРИНЬОЛИНО по щеке дамской сумочкой.
ГРИНЬОЛИНО. Ты обиделась на то, что глупа?! Но это только в сравнении со мной, дорогая! Другие этого не заметят…
АРЛЕ КИНО. Сейчас еще получишь, если будешь продолжать… Сам сказал, что я актриса.
ГРИНЬОЛИНО. Ладно, я тебя всему научу: рыдать и умирать, и разным всяким штучкам — будешь великой актрисой… но только сначала поженился и ты принесешь мне триста акров.
АРЛЕ КИНО. Ах, триста акров! Надо же! Ха, ха! Я думала, что ты меня и вправду любишь.
ГРИНЬОЛИНО. А как же не любить! Но триста акров само собой должны быть по закону. Как плата за случайность!
АРЛЕ КИНО. Все понятно. Послушай, Гриньолино, вот священник.
ГРИНЬОЛИНО. Тартальо! Вот удача! Однако… (с усмешкой к Арле Кино) как он заметно округлился посредине! Церковь знает, кто самый страждущий и как кому помочь, а? Я не прав? (Хлопает себя по колену и заливисто смеется).
ПИНО(в костюме священника, заикается). М-м-м с-сказа-а-а-но ж-ж-женн-нить н-немед-д-для, от-т-тец ув-в-верен, вы с-с-сбежали, и б-б-боится с-с-скандала.
ГРИНЬОЛИНО(отхлебывает вина). В-вот-т-и и от-т-тлично! Д-д-давай п-п-приступ-п-пим к б-б-брачным к-клят-т-твам, д-д-дорога-а-ая. Ну, н-начинай!
ЗИНФАНДЕЛЬ. Твой ум подобен мусорной коробке, в которой собраны отбросы, пыль да пробки.
ГРИНЬОЛИНО(с трудом удерживает равновесие). Вот это гимн во славу Гименея! А Тартальо, что скажешь! Теперь можно начинать. Я мечтаю поскорее на ней жениться. В ней столько явного (с восторгом смотрит на грудь «невесты») и тайного (скользит взглядом вниз) обаяния (останавливая его на животе), что, я думаю, ни один дурак не отказался бы сейчас быть на моем месте! Нет, все-таки какое-то странное сегодня вино!
ПИНО. Благодарю вас, дети мои. Будьте счастливы и любите друг друга! Идемте!
Уходят налево. По пути ГРИНЬОЛИНО замечает, как АРЛЕ КИНО поправляет «сползшую грудь».
ГРИНЬОЛИНО(за кулисами). Дай помогу тебе раздеться, дорогая!
АРЛЕ КИНО. Это что за вольности.
ГРИНЬОЛИНО. Какие красивые ножки! Такие волосатые!
Слышен звук пощечины.
У-у-у!
ВОЛШЕБНИК кончает писать, щелкает пальцами и тени оживают в ожидании его приказаний.
ВОЛШЕБНИК. Так, давайте сразу с того места, где кончили. Болли, иди туда, где спал. (Показывает на спящих БОЛАРДО и ПАНГРАЦИО). Мы должны успеть, пока они не проснулись.
БОЛЛИ возвращается туда, где сидел. Ложится и засыпает. ПЭНСИ возвращается туда, где сидел, спотыкается о миску с конфетти и лентами из цветной бумаги.
ВОЛШЕБНИК. Итак… Кто жаден, вечно одинок — преподадим-ка им урок! Пусть спят. А ты, Пэнси, идешь на место. Но странное дело, споткнувшись, вдруг видишь под ногами россыпи драгоценных камней и слитки золота! Клад! «Вот здорово, что это на моей половине, — если бы не забор, иди доказывай, что это мое. А то бы еще и делиться пришлось».
ПЭНСИ идет к стене и начинает копать вдоль нее в надежде найти еще драгоценности. Он вне себя от счастья.
БОЛЛИ просыпается, разбуженный шумом. Зевает, потягивается, потом внимательно прислушивается. Подходит к стене заглядывает по ту сторону.
ПЭНСИ сидит на земле, подбрасывая вверх конфетти.
ВОЛШЕБНИК. Болли удивлен. «Что это с тобой, сосед?» — «Да так, нашел туту склад — тьфу, клад: каменья, жемчуга да злато, пока в земле копался, чтоб воду отыскать».
ПЭНСИ выкладывает на груди нитку бус из рубиновых камней.