Любовь начинается с постели
Шрифт:
— А о чем же ты тогда говорил? — со встающим в оборонительную позицию раздражением спросила я, хотя уже и так догадалась, что за тема у этой беседы.
Зореслав не стал ходить вокруг да около и правильно сделал. Расстояние между нами давно сократилось настолько, что уже не осталось места для учтивых словесных книксенов и речевых поклонов, только разводящих двусмысленность с целью самым воспитанным образом сунуть нос в чужие дела.
Это не про нас.
Это, как минимум, странно для двух людей, побывавших в одной постели.
— В тот день, ты ведь все слышала. Зачем же тогда продолжаешь эти отношения?
—
Нет, я не показывала характер, и это не было частью моего гневного фи. Истинная причина крылась в том, что я просто струсила, струсила смотреть в эти зеленые глаза, под проницательным взглядом которых всегда чувствовала себя голой.
Что не требовалось доказывать: Зореслав слишком легко меня читал. Он медленно поднялся, обошел стол и встал напротив.
— А тебе не приходило в голову, что ты заслуживаешь лучшего?
— И это мне заявляет человек, который однажды сам наплевал на мою гордость для удовлетворения своих желаний. Напомнить, о чем я говорю?
Он проигнорировал мою эмоциональную реплику, будто не считал сказанное даже малость разумным доводом, и продолжил:
— Так тебя устроит роль любовницы?
— Вполне, — грубо ответила я, прижатая к стенке его нравоучениями. Мне требовалось действовать агрессивнее, чтобы поскорее закончить этот разговор, а потому следующие свои слова я отчаянно сдобрила злостью: — Если уж на то пошло, то ложиться в постель с Владом кажется мне более оправданным действием, потому что к нему я хотя бы чувства питаю, для этого мне не нужно выпить литр текилы.
Не думала, что так быстро смогу одержать победу в этих дебатах, но после моего выпада Радич моментально остыл. Наверное, понял, что дальнейшее упорство с его стороны будет выглядеть глупо или даже жалко. Пожав плечами, как знак принятия поражения, он просто отступил от меня на то расстояние, которое теперь позволяло исполнять учтивые словесные книксены и речевые поклоны.
Его голос отныне звучал наплевательски отстраненно:
— Что ж, действительно серьезный аргумент. Правда, он имеет смысл только в том случае, если ты честна с собой.
— Не понимаю, о чем ты.
— А теперь ты пытаешься солгать и мне, — с самым безучастным видом, словно уже списал меня в утиль как неисправимо безнадежную, бросил он напоследок, а затем вышел из кабинета.
С тех пор Радич свел к минимуму наше взаимодействие. Только крайняя необходимость вынуждала его обращаться непосредственно ко мне, чаще же он решал все с Владом или Леонидом Дмитриевичем, а они уже спускали все пожелания клиента в виде распоряжений.
Смотри, Зореслав, умиляйся или же вороти нос от этого неумелого спектакля, но я не отступлюсь, я не оставлю так просто, без отмщения то, что разрушало меня два долбаных года. А ты вполне себе имеешь право думать обо мне все, что пожелает твой ущемленный эгоизм. У меня только один к самой себе вопрос: почему меня вдруг это волнует? Почему вдруг я оглядываюсь на его мысли в том деле, которое, как я вполне справедливо заметила, его совершенно не касается? До чего я докатилась,
В любом случае, о чем бы я там ни сожалела и чем не занимала свои мысли, это никак не могло бы противостоять поставленной цели. А Радич… А что Радич? Разве мне сейчас мало одних нездоровых отношений, чтобы влезать в другие?..
Безумно долго тянулись эти две недели, которые только еще больше погружали меня в отчаяние, а мою самооценку во что-то более глубокое, вязкое и с запашком. Я едва не плакала, наблюдая за жадностью и самоуверенностью Влада, которые вступили в соревнование «как развести Уварову, не потратив ни копейки». Это ж каким надо быть ублюдком, чтобы настолько низко оценивать мою покупательскую способность? Это ж насколько в его глазах я выгляжу влюбленной дурой, что он даже минимального набора ухаживаний не вложил в отношения, чтобы показать мне хотя бы притворную искренность?
Как и любой другой бабник, Влад не намеревался долго терпеть, поэтому уже после нескольких дней ленивых ухаживаний, он предложил мне провести ночь в отеле. Конечно, я согласилась. Мужчина, которого я боготворила последние два года, наконец-то может стать моим. Какое еще событие способно так потешить мое почти похороненное под грудой комплексов самолюбие?
К этой встрече я подошла со всей ответственностью, с какой исполняла желания Влада в течение прошедших двух лет. Я надела самый сексуальный комплект белья под красное мини-платье шлюхастой любовницы, достала из бара старую-добрую подругу текилу и отправилась на приватную встречу с почти уже бывшим боссом. От моего перевоплощения у него даже скулы свело. Огонь его похоти был разведен прямо на месте моего умершего сердца, но теперь мне было не до сожалений. Хочу завершить начатое, пока есть на то смелость и алкоголь в крови.
Влад с порога стал безумцем. Его поцелуи теперь больше походили на укусы бешеной собаки, окончательно развеивая романтический образ акварельного принца, который я так старательно выводила кистью в своей инфантильной фантазии все это время. Мое платье упало на коврик в прихожей, оставляя перед его взором женское тело, украшенное прозрачным испанским кружевом.
Под омерзительное чавканье мокрых губ мы ворвались в комнату. Влад сбросил пиджак и уже собирался стянуть галстук, как я толкнула его в кресло позади. Уже знакомая сальная улыбка отвратительно расползлась по его лицу, когда я села на него сверху. Босс кинулся на меня, бесстыдно щупая все мое тело, но я остановила его прыть твердой рукой. Вот и наступил тот самый момент, когда ликовать должна была я.
Пока Велесов пытался понять, в чем же причина моего поведения, я выставила ему перед носом заявление о моем увольнении двухнедельной давности. Влад непонимающе уставился на бумагу, потом на меня и обратно. Воспользовавшись его ступором, я сбросила с себя его влажные объятия, за которые прежде родину бы продала.
— Что это такое, Катрин? — дебильно посмеиваясь, спросил он.
Судя по всему, Велесов действительно считал происходящее мало понятной, но то-о-очно безобидной шуткой. Серьезно? Я думала, ниже мне уже не опуститься. Ан нет, в его глазах я, видимо, полнейшая идиотка, раз он и вообразить не может, что заявление перед ним самое что ни на есть настоящее.