Любовь нужна всем

Карасёв Иван

– Спасибо, – Анжеле хотелось броситься в объятия Павлика, расцеловать его, дать себя исцеловать. Но сзади, она знала, уверена на сто процентов, за ними пристально наблюдало бабсобранье.

– А чего так нарядился, как на сдачу диплома?

– Да я и рассчитывал, вроде как диплом получить. Ты же рассказывала про бабсобранье, вот я и вознамерился им показать, какой у тебя приличный кавалер, чтобы потом информацию до нужных ушей донесли.

– Мы едва с моей матерью не столкнулись. То есть могли вполне столкнуться. Зато у

меня получилось. Представляешь, – Анжела хохотнула, – она из лифта, я – в лифт. Привет, пока.

– Нет, Татьяну Сергеевну мы оставим на потом, не всё сразу, пусть ей расскажут, пусть её заинтригуют.

– А я тебе названивала полдня, а ты не отвечаешь. Я уже Бог весть что стала воображать, – слегка обиженно пробормотала Анжела.

– У нас телефон вчера сломался. Мне было партийное задание – сидеть, из дома не выходить, мастера караулить. Надеялся, что придёт вовремя, но ни фига. Вот мать вернулась со смены, и я к тебе.

– Ну мог бы из автомата набрать! – Анжела ещё пыталась изображать обиду.

– Автомат на остановке тоже не работает, уже пару недель причём, зато цветочный киоск цветочки продаёт, – рассмеялся Павлик, – я к тётеньке за букетиком и вижу – такси, зелёный огонёк. «И вот я здесь, и я у ваших ног!»

– Что-то знакомое, – улыбнулась Анжела, а сама подумала: «Господи, какая же я дура! Какая рыжая! Он же меня одну любит!».

– Это из «Горе от ума» фразочка Чацкого.

–Точно, куда пойдём?

– А не всё ли равно? Впрочем, нет. Никита в «Молодёжном» должен уже веселиться с компанией, давай заглянем? Ты как после вчерашнего с подружкой своей?

– С утра было не очень, сейчас нормально.

– Значит, поехали! – Павлик на виду у бабсобранья приник к её губам.

Поцелуй был долгим, сладким, и Анжела слышала, как сзади вполголоса пошли пересуды. И пусть! Пусть болтают! Ей наплевать.

В «Молодёжном» уже было тесновато, столиков свободных нет, пришлось бы к кому-нибудь подсаживаться, кабы не Никита. Он увидал их издалека и замахал рукой. Впрочем, Павлика с его метр девяносто трудно не заметить. «Верста коломенская», – произносила Анжела, когда он приближал свои губы к её дрогнувшему рту, и закрывала глаза.

Никита был с приятелем, Анжела его видела в первый раз. Замухрыжка какой-то: мелкий, с нечёсаными редкими волосами, глазки маленькие, щелистые, и сразу впился взглядом в новую девчонку, дыры как бы не протёр. Неприятный и внешне невзрачный парень, короче. Мишей зовут. Но Никита к нему прислушивался, к его словам: «Да ну! Правда? Ну ты даёшь! Мне такое вовек не провернуть!» Что «не провернуть» Анжела не разобрала, она особо не и не пыталась, лишь щебетала о своём с Павликом, к тому же в кафе стоял шум и гам, к тому же самообслуживание, и она потянулась вслед за Павликом, вместе направились за коктейлями. Общество Никиты с замухрыжкой её не заинтересовало.

Когда они возвращались к столу, Анжела ещё раз оценивающе рассмотрела

Никиту. Всё же на подругу её претендовал, и сегодня наверняка опять об Илонке речь поведёт. В общем, да, заслуживает: не скуластый (Анжеле не нравились скуластые, она их называла про себя боксёрами) правильный овал лица, обрамлённый пышной шевелюрой чёрных волос, прямой некрупный нос, большие миндалевидные глаза, упрямый подбородок, широкие плечи и, самое главное, рослый, а то рядом с Илонкиным метром семьдесят восемью не каждый рядом смотрится. Вот тот, плюгавенький ну совсем не покатит.

И понеслось, мелкий оказался душой компании, травил анекдоты, байки разные, в общем, его не заткнуть. Никита и Павлик ржали, Анжеле тоже было весело. Павлик сгонял за вторым коктейлем, Анжеле стало ещё веселее. Немного портила настроение мысль о том, что вечером надо возвращаться домой, опять мать будет уничтожать Анжелу глазами, опять будет ругаться, опять заведёт речь про институт, скорей бы Павлик квартирёшку хоть самую малую снял. С милым ведь и в шалаше рай. А то лови время, когда его предки на работе, и постоянно жди того момента, а ведь он рано или поздно наступит, когда кто-нибудь внезапно завернёт домой с работы ли, с командировки ли, ещё откуда-нибудь.

Тут к ней передвинул свой стул Никита.

– Ну как тебе?

– Что как? – не совсем поняла Анжела и подняла руку с бокалом. – Ты про это?

– И про это тоже, а так вообще, здесь.

– Ну здорово, хотя раньше, говорят, когда сухой закон царствовал повсюду, и тут было скучновато.

– Ну да, сворачивают его потихоньку, государство бюджет пополняет, – Никита хихикнул как-то по-детски, – на одних танках далеко не уедешь.

– Ага, – рассмеялась Анжела и приложилась к трубочке, а Никита продолжил, внезапно заиграв желваками:

– Слушай, запал я на твою подружку, приведи её как-нибудь.

– Мечтай, она вчера в первый раз без родителей в кафе сидела. Она в МГИМО готовится, это тебе не хухры-мухры. Вот ты где учишься?

– Ну где первый, там и второй, – начал с конца Никита, – а где второй там и третий, – и хитро подмигнул Анжеле, – а учусь, учусь я, ну как тебе сказать.

– Да так и скажи! – Анжеле спирт уже хорошо ударил в голову.

– На инженера-ракетостроителя, баллистические ракеты конструировать буду.

– Ого, круто, по американцам чтобы шарахнуть? – пошутила Анжела.

– Ну вообще-то, сама знаешь, сейчас у нас мир-дружба, а ракеты такие делают как раз для того, чтобы они не шарахали.

– Да-да, конечно.

– Так познакомишь с подружкой? – не унимался Никита.

– Где? – Анжела окинула взглядом шумное кафе. – Здесь.

– Ну зачем здесь, послезавтра у приятеля собирается хорошая компания. Родители у него в Сочи умотали, а хату ему оставили. У меня карт-бланш.

– Какой у тебя бланш? – не поняла Анжела, – вроде фингалов нет на лице?