Любовь нужна всем
Шрифт:
Солнце садилось, его жёлтый диск уже почти свалился в заросший зеленью парк за излучиной Москвы-реки, и только самые верхние окна в ближайшей многоэтажке отливали золотым отражением лучей заходящего светила. Вместе с ним уходила и дневная духота, воздух стал свежее и казался чище. Несмотря на довольно поздний час, на пляже было полно народу. Покинули место дети и жаждущие обрести смуглый цвет кожи, зато прибавилось обычного праздного люда. Кто, наплевав, как и Илона, на заявленную вроде палочку, пришёл искупаться, кто отдыхал с волейбольным мячом, кто в кругу друзей с бутылочкой, а один полупьяный лейтенант в форменной рубашке с погонами, но без штанов приставал к девице в очень откровенном купальнике. Та принимала его приставания вполне спокойно, лишь купируя излишнюю вольность рук своего партнёра, похоже, молодая супружеская пара просто выбралась подышать воздухом у реки, и подвыпивший офицер желал всем продемонстрировать
Она быстро сбросила с себя верхнюю одежду, заколола волосы в толстый пучок и с разбега сиганула в реку. Даже нагретая за день вода прошибла тело приятной прохладой. Десяток гребков вперёд, десяток назад, полежать, распластав руки и ноги, на воде. Она отнесёт в сторону, вернуться по ещё тёплому песку, снова проплыть десять-двадцать метров, снова «звёздочка». Здорово! Вода и бодрит, и расслабляет. На берегу вытащила заколку, тряхнула головой, толстая шапка мокрых волос, переливающихся золотом на косых лучах солнца, окутала лицо. Илона сразу почувствовала на себе взгляды мужчин. Вот те двое, мирно играли в карты, пока она рядом не нарисовалась со своим полотенцем, вон тот интеллигент с книжкой, даже дряблый животик подобрал, разглядывая стройную длинноногую фигуру Илоны. Наверное, мужчин возбуждает, когда женщина вытирается. В этом, вероятно, что-то есть. То рука, то грудь, то нога исчезает за куском материи и появляется снова, тоже своего рода стриптиз. И она нарочито долго, тщательно, стараясь высушить каждую капельку, тёрла своё белое, совершенно не загорелое тело: изгиб спины, покатые плечи, живот без единой капельки жира и особенно тщательно другой предмет своей гордости – ноги. Она выставляла поочерёдно вперёд согнутые в колене ножки и, наклонившись, сушила их вплоть до последнего пальчика. Даже лейтенант на минуту отвлёкся от своей пассии и стал разглядывать Илону: её плечики, венчающие правильные, вздёрнутые к верху бугорки грудей, при всяком наклоне норовивших выскочить из своего скромного укрытия, ровный животик с зовущей ямкой пупка посередине, округлые, в меру развитые бёдра со стреловидным куском материи между ними. Глаза офицерика, казалось, упёрлись в эту точку. Илоне стало неудобно, она повернулась к непрошеному зрителю спиной и стала натягивать джинсы прямо на мокрый купальник. За спиной послышался недовольной голос лейтенантовой пассии. «А вот и пойду, – наконец твёрдо решила для себя Илона, – пойду. Посмотрим, что там за Никита!» В том, что Никита будет там она не сомневалась.
Анжела привела её в большую двухкомнатную квартиру. Дом сталинской постройки, поэтому не обычная башня-квадрат, как у них, а огромное строение с колоннами, гербами и орнаментами из звёздочек с серпами да колосьями. И сама квартира, по площади не меньше, чем родительская: комнаты просторные, кухня как полноценная гостиная и прихожая на десять человек одновременно с диванчиком и торшером. «Наверное, здесь ночуют засидевшиеся допоздна гости», – подумала Илона.
Хозяин представился Серёгой, он был подстать апартаментам – плечистый, ширококостный парень с cильными, мускулистыми ручищами. Ну прям Илья Муромец наших дней. Он сгрёб Илону в свои объятия как старинную знакомую и чмокнул в щёчку. Илона и дёрнуться не успела:
– А, золотая медалистка, глазастая какая! Ну прямо Мэрилин Монро. Парней штабелями ещё не укладываешь? – пробасил он, почти не разжимая большой, но по размеру всего остального рот. Вот только глазки выпадали из общей картины, негабаритные оказались, татары явно прошлись по предкам. А богатырь, не дожидаясь ответа, продолжил. – Павлуша рассказывал про тебя, значит теперь на дипломата учиться будешь! Александра Коллонтай наших дней!
Илоне сразу стало неловко, откуда этот совсем незнакомый человек столько о ней знает? Она инстинктивно поднесла ладони к лицу и, словно пытаясь прикрыться, взглянула на Павлика, который их встретил у выхода из метро и довёл до нужного адреса. Но тот даже бровью не повёл, мол, всё в ажуре. Впрочем, и самого Павлика она встретила всего-то второй раз. Так что обижаться не на кого, разве что на Анжелку. Но та потащила её за рукав и отвела в сторонку:
– Не нервничай, тут так принято, он меня тоже заборостроителем назвал, Павлик растрепал. Серёге просто, наверное, нравится собирать
– Я и смотрю, что на гнилую интеллигенцию он не тянет, – улыбнулась Илона, – как заграбастал своими ручищами, аж кости хрустнули.
– Ага, он краснодеревщик, причём очень хороший, высококлассный специалист, с детства к деревяшкам тянулся, сейчас работает в каком-то НИИ, говорят, его ценят.
– Неужели и родители тоже из работяг? – поинтересовалась Илона.
– Не, работяги в таких домах не живут. Ты что? Родители в том же НИИ какие-то важные должности занимают, хотели сына в институт пропихнуть, а он заартачился, не пошёл, отслужил армию и занимается своими деревяшками.
– Девчонки, хорош вам шушукаться, давайте по шампусику! – подмигнул своими красивыми светло-карими глазами Павлик, он уже держал два бокала в руках.
Девчонки не стали возражать, а хозяин тем временем взял в руки гитару и затянул «Кони привередливые». «Ишь ты, и поёт неплохо, получается не хуже, чем у самого Высоцкого». Илона не очень любила советских бардов, но здесь, в компании, согласилась: лучше слушать хрипловатое Серёгино пение, чем подражать битлам на московско-английском. Второе явно получилось бы хуже.
Тем временем Анжелку куда-то утащил Павлик, а на Илону медленно, не сводя с неё глаз, надвигался рослый, атлетического сложения, брюнет с тёмными, почти чёрными глазами. «Никита», – догадалась она. Примерно таким она его и представляла, правда, парня немного портили оттопыренные уши, которые он умело прятал в складках волос, но в остальном лицо безукоризненное: высокий лоб с густыми, но не сросшимися бровями, правильный нос, ярко-алые губы казались не слишком тонкими, но и не излишне вздутыми, треугольный подбородок с ямочкой, такие в книжках называются волевыми, и всё же главное – глаза. Яркие, сияющие и сверлящие Илону насквозь. И одет с иголочки. Фирменные джинсы и такого же материала рубашка – новьё. Ни дать-ни взять – голливудский киногерой. И этот парень втрескался в неё по фотографии?
– А ты Илона! – выпалил он, и не давая времени на ответ, затарабанил. – Я по фотокарточке узнал тебя. У Анжелы видел. Ты танцуешь?
К этому времени Серёга отложил гитару и включил магнитофон. Из него лилась мягкая, спокойная мелодия и такой же нежный, влекущий в незримые дали голос пел, нет, скорее проговаривал какие-то чётко различимые, но всё равно непонятные слова на французском. Что-то знакомое. Илона силилась вспомнить и никак не могла.
– Да, почему нет, – пробормотала она, и её руки сами собой легли на широкие плечи Никиты.
– Кто это поёт? Что-то знакомое.
– Это Джо Дассен,– пояснил Никита, охватывая все больше талию Илоны, – его уже стали забывать, он умер семь лет назад довольно молодым. Отказало сердце во время отдыха на тёплых островах.
– А мне больше нравятся «Битлз», правда, у них нет таких умиротворяющих мотивов.
– А мне «Депеш мод», – почему-то ожидаемо для Илоны признался Никита, – битлов я любил в детстве, от них ещё родители тащились, я и наслушался тогда, а потом надоело.
Левой рукой Никита прижимала Илону к себе, а правая опустилась ниже уровня её талии. Ей стало несколько не по себе, вот уже пару раз она «чиркнула» грудями полурасстёгнутую джинсовую рубашку Никиты. Вот его рука совсем сползла. Илона чуть не ахнула: «Хорошо, догадалась в джинсах прийти, а ведь собиралась надеть ту юбку, что привезла из Парижа!» Она прошептала тихо: «Не надо!» и, чуть отстранившись, исправила положение. Но свои руки снова водрузила ему на плечи и не отводила взгляд. А он буквально пожирал её глазами.
Танец закончился. Илона специально отодвинулась в сторону, чтобы отдышаться, она запыхалась, как будто пробежала стометровку на физкультуре. На самом деле, последнюю минуту она едва дышала, утонув в обволакивающей глубине глаз партнёра почти как миндаль по форме. Она не обратила внимания на Анжелку, которая отозвала в сторонку Никиту и отчитывала его: «Ты куда сразу полез? Я же тебе говорила, она девочка! Вишь, как смутилась, – покосилась она в направлении Илоны, – раскраснелась да отдышаться не может. Дай человеку попривыкнуть. Она и в такой компашке первый раз, и нецелованная ещё даже, ну или почти!» Для Илоны эта сцена осталась незамеченной, она опрокинула залпом второй бокал шампанского, который поднёс ей какой-то плюгавенький, мелкорослый типчик с неприятным, колющим взглядом и нечёсаными редкими волосами, плохо обрамляющими слишком длинное лицо. Маломерок не отстал сразу, он воспользовался случаем, чтобы травануть парочку смешных анекдотов. Илоне полагалось засмеяться, но у неё получилось лишь выдавить из себя кривую улыбку. Плюгавенький обернулся, просёк, куда направлялись взор и мысли Илоны, оскалился, обнажив ряд некрасивых зубов, похлопал её по плечу, мол, дерзай, и отошёл.