Любовь нужна всем
Шрифт:
Тем временем Александра Евгеньевна продолжала свой восторженный монолог:
– Нет, Танюша, надо обязательно посмотреть «Интервью»! Ну посуди сама, когда ещё представится шанс увидеть фильм Феллини с Мастрояни в роли самого себя! Нет, нет, не упирайся! Обязательно пойдём! И с билетами проблем не будет! Витенька, – окликнула она мужа, удобно устроившегося около телевизора, – ведь не будет у нас с Танечкой проблем с билетами?
– С какими билетами?
– На фестивальные фильмы!
– Нет, нет, – Виктор Сергеевич понятия не имел о том, как распределяются эти билеты, но в данный момент он не желал вступать в дискуссию с женой. «Будет день, будет пища» – это его золотое правило по отношению к любым экстравагантным просьбам супруги. – Сашенька, сваргань, пожалуйста, нам что-нибудь на обед, а то завтрак уже давно провалился.
– Витя, ну я же разговариваю с Танечкой! Разве нельзя подождать? Я вообще рассчитывала с ней встретиться, но дома куча дел и приходится ограничиваться телефонным разговором, хоть на это дайте мне время. И вообще, –
Виктор Сергеевич лишь вздохнул в ответ и снова повернулся к телевизору. У Левашовых жена работала учительницей в школе, вечерами тонула в горках тетрадей, зато приносила в дом двести рублей в месяц.
Александра Сергеевна, однако, почувствовала свою неправоту и скоренько завершила беседу с Танечкой: «Извини, у меня, правда, куча всего накопилась, только приехали с дачи, сама понимаешь. А завтра ещё везти Илону сдавать документы. И всё на мне! Хотя, конечно, лучше бы Витя с ней поехал, сама понимаешь, но вот досталось мне. И так во всём. В этом доме всё на мне! Ну прощай, дорогая, завтра после института я с тобой свяжусь, и мы обязательно пересечёмся, попьём кофе с пирожными».
Прежде чем заниматься кухней, обязательно заняться собой! Этот девиз мама Илоны пронесла с юности. Она вошла в ванную комнату и приступила к ревизии: прежде всего руки, с ними всё в порядке – крем старательно наносила каждый вечер, потом даже спала в перчатках, Вите не нравилось, ворчал, что лежит рядом с манекеном, но ничего, перетерпел. Затем стала внимательно изучать своё лицо. Даже неделя дачных радостей всегда отражалась на качестве кожи. Но в этот раз её всё устроило, вот только морщинки на лбу и возле глаз всякий раз ей кажутся больше. Однако она прекрасно понимала, что это чисто психологическое ощущение. И потом, морщины у некоторых появляются аж в тридцать лет. В её возрасте следовало больше бояться «кольца Венеры» на шее и поплывшего овала лица. Увы, и там, и там Александра Евгеньевна констатировала появление нехороших признаков. Только глаза, всё такие же молодые, сияющие энергией, только они никак не выдавали её возраста. Это от неё Илона получила свои голубые озёрца, так кто-то сказал, и они, действительно, что у мамы, что у дочки словно маленькие озёра кристально чистой, голубой воды. Волосы шёлковой, чистейшей белизны, с лёгким переливом позолоты, у Илоны тоже от мамы. И даже пока ещё редкая у Александры Евгеньевны седина в них совершенно терялась. Это составляло предмет особой гордости, ведь другие женщины её возраста давно либо красились, либо имели шевелюры непонятного цвета с доминированием серого, мешочного колора. Александра Евгеньевна повернула голову влево, вправо и окончательно успокоилась – хорошо, безукоризненный профиль с прямым, аккуратным по размерам носиком и правильной, в меру выделяющейся складкой губ, вполне заслуженно на фоне этого смотрятся бриллиантовые серёжки – подарок Вити на двадцать лет свадьбы. Не у каждой такие есть! Затем раздвинула губы – не зубы, а ряд ровных, без единого искусственного вкрапления, жемчужинок! В общем, Александра Евгеньевна с некоторым удовлетворением констатировала, что в свои сорок семь (подумать только, ей уже сорок семь лет!) она выглядит ещё хоть куда. Вот лишь на шею следует обязательно нанести крем, сразу же, не дожидаясь вечера. Когда Александра Евгеньевна задумывала что-то сделать, она всегда действовала безотлагательно. Таков её главный принцип. Вот и двадцать с лишним лет назад, когда познакомилась с молодым сотрудником Внешторга, она без особых раздумий решила, что не стоит больше ждать милостей от природы, пора взять их самой. Только так. А брать было чем, и уже через полгода сыграли свадьбу. Не красавец, конечно, по-деревенски ширококостный, уже слегка плешивый и не слишком отягощён культурой в представлении бывшей выпускницы консерватории Саши, зато перспективный, надёжный и влюблён в неё по самые уши. Его, правда, нужно всегда толкать, как и сейчас с МГИМО, ведь кабы Александра Евгеньевна не прожужжала ему все уши, то ведь не поехал бы на поклон к Вершинину. Гордый. Но ничего, для того жены и даны таким мужьям. Александра Евгеньевна даже не заметила, как у неё в руке оказалась чистая тряпка для протирки зеркала. Она уже несколько минут машинально наводила чистоту, стирая следы воды и брызг зубной пасты. Да, будь Витя понапористей, не пришлось бы ей стоять перед плитой или тереть тряпкой. С его способностями вполне мог подняться ещё выше. Но что получилось, то получилось.
Обед Александра Евгеньевна приготовила быстро, сварила магазинные (не абы какие, из закрытого распределителя) пельмени, порезала огурчики, помидорчики, зелёный лук, добавила сметаны – вот и салат. «Прошу к столу», – крикнула она, выглянув из двери кухни. Смахнув пылинку с ресницы («уборку делать пора, Илона, естественно, палец о палец не ударила за это время»), вытерла руки о полотенце и села сама. Семейный обед, первый за восемь дней. Наверное, мужу не мешало бы поставить стопочку. Он не откажется. Александра Евгеньевна открыла навесной шкафчик, достала оттуда початую бутылку «Арарата», налила полную рюмку мужу и совсем на донышко капнула себе. Илоне тоже, только не коньяка, а крымской мадеры. Пусть, ведь это маленький праздник, мы снова все вместе. Теперь так, как должно быть.
И
Илона жевала и пережёвывала все эти английские темы, рядом верная Руфина, хоть и кормила её чаще всего мама теперь, но, поев и побегав после еды – это обязательный моцион – кошка приходила к Илоне, ластилась, тёрлась о её ноги, тыкалась острой мордочкой в плечо и в ответ получала нежные поглаживания, и это, похоже, всё, что ей нужно в жизни – поесть, совершить беговой моцион через незакрытые двери квартиры, резко затормозить, так что круто занесёт заднюю часть с толстым пушистым хвостом, радостно мяукнуть и потом гладиться и гладиться у Илоны в комнате.
Несколько раз удалось позвонить Никите, папа был на работе, мама навещала после недельного отсутствия магазины с проверкой на предмет чего-нибудь нового, привлекательного и достойного. Потом собиралась к своему ювелиру – обсудить одну новую идею. Возможностей хватало, но Никиту не всегда звонок заставал дома. Далеко не всегда. Он предлагал встретиться, и она страстно желала, но за неделю удалось лишь раз – официально Илона вышла погулять, подышать воздухом. Мама одобрила: «Сходи, конечно, тебе полезно!» На улице было свежо, совсем не жарко, градусов двадцать, не больше, изредка накрапывал дождик, казалось, вот-вот рванёт ливень, но он пролился где-то в стороне. Они встретились у олимпийского велотрека в Крылатском, на всякий случай, подальше от дома. Медленно бродили среди мокрых деревьев, перепрыгивая лужи, целовались, устроились на скамеечке и долго-долго не отрывались друг от друга. Илона сознательно надела юбку, она знала, что ничего не получится, но почувствовать его руки жаждала страстно. Правда то, что называли модным нынче словом секс, её ещё не слишком сильно влекло. Первый опыт удался, но он тогда так измотал Илону, что она, пока была способна рассуждать трезво, не спешила. К тому же где? Не в парке же? Им и так сделали замечание две прогуливавшиеся интеллигентного вида дамы: «Как вам не стыдно, молодые люди!»
А им не было стыдно. За что? Они просто очень алкали вкушать друг друга, во всяком случае, так считала Илона. Чувствовать его тепло, ощущать в прикосновении его горячую грудь, из которой, казалось, сердце готово выскочить наружу. А большего и не надо, как минимум, тут, в этом месте. Никита ей что-то шептал на ухо про квартиру друга, которая будет свободной завтра, про шанс уединиться там. Это влекло и пугало. Влекло, хотя ещё час назад ей казалось, что желательно подождать, взять паузу, но вот сейчас, сию минуту, представься такой шанс, она бы, пожалуй, отдала себя целиком полонившему её чувству. А ведь, если считать дни, то как раз подошло самое опасное время, когда вероятность залететь становилась максимальной. Потому Илона бросалась в любовные утехи, не доведённые до логического конца, во все эти тисканья, бесконечные поцелуи, игры руками, но в нужное мгновение мозг нажимал на тормоз, и насчёт завтрашнего дня молчала, лишь обещала позвонить вечером. Она знала совершенно точно, что скажет вечером, и не хотела портить минуты пылкой страсти.
Когда они расстались, там же в Крылатском, она долго приводила себя в порядок, прежде всего исцелованное лицо, где-то припудрила, подкрасила губы бледно-розовой помадой, скромной, подходящей, по мнению мамы, молодым серьёзным девушкам. Потом сидела с закрытыми глазами и снова и снова прокручивала в памяти сегодняшнее свидание. Нет, завтра она никуда не пойдёт, это лишний и неоправданный риск. «Неоправданный? – вопрошала она. – Разве в любви можно рассуждать об оправданном, логичном, здравом?» Конечно, нет, но лучше не идти, решила она и пошла звонить. Но не Никите, он ещё не успел добраться до дома, захотелось поболтать с Анжелкой, спросить, как у неё, рассказать о них с Никитой, поделиться охватившими её чувствами хоть с одной живой душой.
В парках телефоны не устанавливали, и здесь тоже, только около велотрека, но у кабинки напрочь отсутствовали стёкла, а желание посвящать всех прохожих в свои душевные тайны совершенно отсутствовало. Она нашла телефонную кабину с недавно вставленными окошками на оживлённой улице, и это её полностью устраивало. Мимо шумели легковушки, гремели грузовики, и с улицы никто не мог расслышать ни словечка из тех сокровенных жизненных секретов, которые она собиралась изложить Анжелке.
Анжелка сама подняла трубку, она была дома одна. Это очень обрадовало Илону, наконец потреплятся свободно, во весь голос, без экивоков и намёков, в общем нормально. Квартирка-то у них малогабаритная, что сказано в одной комнате, слышно даже за закрытой дверью. Щели огроменные.