Любовь нужна всем
Шрифт:
– Ну ты ведь обещал.
– Обещал, а что я могу сделать с собой, ты такая красивая, ты такая…
– Тсс, – Илона поднесла указательный палец к губам Никиты, – хватит. Приходи завтра, сегодня и так уже было слишком много. Но, – она начала фразу и не закончила.
– Что «но»?
– Ничего, – Илона вздохнула, – приходи завтра.
Он пне преминул воспользоваться приглашением, на этот раз с тортом появился. Вкусным, «Киевским». Но Илона даже облизнуться не успела. Он аккуратно поставил торт на банкетку и заключил Илону в свои объятия, из которых уже не выпускал. Его губы жадно впились в её лицо, он
Невероятно, ещё вчера ей было страшно, а сегодня она жаждала ЭТОГО, она даже торопила, ей не терпелось, она изнемогала, но он медленно, но верно доводил её до белого каления. Правда, в решающий момент стало больно, однако это быстро прошло, а он был неутомим, и вот, наконец, он её отпустил. Илона упала в изнеможении на кровать. Она не знала, как они там оказались. Всё завертелось-закрутилось у входной двери, а потом, что потом, она уже не могла объяснить, только запомнила, как в один момент пискнула некстати подвернувшаяся Руфина. И больше ничего. Сейчас она ничего не помнила и не хотела вспоминать. Она дала себя ему, она испытала страсть, оргазм, но теперь она ощущала какую-то пустоту. Или утрату. Как разгадать загадку собственной души?
Илона накинула халатик и приготовила чай. Достала самые красивые чашечки из гэдээровского сервиза «Мадонна». Мама их брала только по большим праздникам. А торт оказался подстать изысканной посуде, вкусный, сладкий, как то, что она только что испытала. И перед тем, как уйти, Никита взял её ещё раз. Она уже не пылала желанием, слишком много потратилось сил, но и сопротивляться тоже не могла, она лежала и чувствовала себя доской.
– Завтра во сколько прийти? – спросил он прощаясь.
– Ни во сколько, – завтра возвращаются родители.
– Тогда я позвоню послезавтра.
– Нет, лучше оставь свой телефон. Я буду под контролем, к тому же послезавтра надо подавать документы.
– Хорошо, – он накарябал на оторванном листочке календаря свой номер и протянул его Илоне, – буду ждать.
– Жди, – прошептала Илона, захлопнула дверь и, опираясь об неё спиной, бессильно сползла на пол. До завтрашнего утра надо выстирать и высушить утюгом простыню, незаметно зашить порванные трусики, разобраться с тортом. Столько ей одной не съесть. И, самое главное, сочинить правдоподобную историю появления цветов в квартире. А сил не оставалось. Их хватало только на битлов. Илона врубила магнитофон:
Аll you need is love,
All you need is love.
All you need is love, love.
Love is all you need.
«Всё, что тебе нужно – это любовь, – пробормотала Илона, – любовь нужна всем. – так это и есть любовь?» – вопрошала она себя.
Александра Евгеньевна шумно ввалилась в квартиру:
– Илоночка! Мы приехали! – она повесила ключ на крючок и, не дожидаясь ответа дочери, продолжила. – Как хорошо было на даче! И погода
Илона едва успела продрать глаза и всполоснуть лицо. И всё-таки её сонный вид привлёк внимание матери.
– Ты спала? Поздноватенько! Опять читала до зари! Ох, – вздохнула мама, – Боже мой, ну как ты можешь? Тебе уже пора готовиться к вступительному, а ты полуночничаешь бесцельно. Мы ведь намеренно тебя не повезли на дачу, чтобы ты тут готовилась, чтобы тебе никто не мешал.
«Повезли, как вещь!» Но вслух просто соврала:
– Мама, я готовилась вчера, всё нормально.
Александра Евгеньевна внимательно вгляделась в лицо дочери. В нём читалась какая-то неуловимая перемена, но какая, она не могла определиться.
– Да здорова ли ты? – рука потянулась ко лбу дочери. – Нет ли у тебя температуры?
Илона довольно резко отстранилась.
– Мама, я не маленькая. Была бы температура, сама бы смерила и тебе сказала б.
– Да, – в голосе Александры Евгеньевны чувствовалось недоверие, – но всё равно тут что-то не так. Витя, наша дочь от нас что-то утаивает, – обратилась она к вытиравшему потный лоб мужу. Он только успел втащить в квартиру сумки с продуктами и барахлом, привезённым с дачи.
– С чего ты взяла? – удивился Виктор Сергеевич.
– Да ты посмотри на неё, круги под глазами, взгляд другой, и вообще.
– Взгляд всё тот же, круги – не высыпалась, читала ночи напролёт. – Виктор Сергеевич шумно опустил своё большое тело на банкетку. – Уф-ф!
– Ты, Витенька, ты своими мелкими рязанскими глазами как всегда ничего не видишь! А материнское сердце не обманешь! – Александра Евгеньевна проследовала в гостиную, потом открыла дверь в комнату Илоны.
– Так и есть! Розы! Откуда у тебя розы, Илоночка! – эти слова прозвучали как обвинительный приговор. Но Илона подготовилась.
– Купила, наткнулась на улице дачницу с розами, не удержалась, купила, – выдала Илона «домашнюю заготовку». – Ты понюхай, мам, понюхай, какой аромат! Ты бы тоже не удержалась!
– Да, – Александра Евгеньевна втянула воздух невольно раздувшимися ноздрями и покачала головой, – умеют же люди! А у нас раньше конца этого месяца не зацветут, – с горечью в голосе произнесла Александра Евгеньевна и пошла к телефону. А как же? Обсудить с подругами вчерашние новости, Горбачёв пообещал демократизацию в партии, и открылся Московский кинофестиваль.
– Ты представляешь, дорогуша, – почти кричала в трубку мама Илоны, обращаясь к своей лучшей подруге и бывшей однокашнице Танечке, – к нам приезжают Феллини, Мазина, Депардьё, Мастрояни, Роберт де Ниро, Настасья Кински! Какая досада, что кто-то не смог приехать. Но ты всё же представь себе, сам Феллини! Мы теперь стоим в одном ряду с цивилизованными странами!
Последняя фраза заставила Виктор Сергеевич улыбнуться: «Да, заморские актёры в один миг превратили нас в Европу!» А Илона вдруг вспомнила, что забыла отсыпать в мусор запланированное количество гречки и манки, и теперь придётся это проделать тихо и незаметно. Но маме необходимо выговориться с Танечкой, а папа, конечно, приляжет отдохнуть. Так что последний шанс закопать в ведре несъеденные, но полезные продукты представится прямо сейчас.