Любовь нужна всем
Шрифт:
– Да не, – усмехнулся Никита, обнажив ряд ровных белых зубов, – это выражение такое, значит, делаю, что хочу, в данном случае, приглашаю, кого хочу. Вот и вы с Пашей приходите. Ну в общем, подумай, повеселитесь, я тебе позвоню. – Никита поднялся и двинул к стойке.
Остаток вечера пролетел быстро, друзья расстались на пороге заведения. Павлик, конечно, проводил Анжелу. Целовались взасос, Анжела взмокрела во всех местах, но не хватало ещё, чтобы её около дома среди декоративных кустиков застукали! Нет, она отстранила любимого, чмокнула его в жадные губы и, пошатываясь, повернула к подъезду. Мать ещё не спала, окно кухни горело. Опять Анжелу ждала сцена.
С
Потом бутерброд с копчёной колбасой из папиного закрытого магазина, кусочек сыра «Рокфор», купленного по случаю в соседнем гастрономе да с астраханским помидорчиком. Ранними помидорами папа затарил накануне отъезда. Вкуснячие, сладкие, жаль, что даже в холодильнике они долго не держатся, примерно на шестой день уже начинают портится, поэтому сегодня на них особое внимание. Руфина, помурлыкав, тоже получила порцию обожаемой ей салаки. «Как бы ты, подруга моя, себе печень не испортила, – произнесла вслух Илона, наблюдая за радостно уплетающим жареную рыбу домашним чадом, – мама-то старается, разнообразит, как может, твою пищу, а я вот, лентяйка, нет, кинула салаки, и дело с хвостом!» Руфина словно услышала хозяйку, обернулась, облизнулась, мяукнула в знак благодарности и приступила к доеданию деликатеса.
А ещё с Илоной был «Милый друг». Она сама, против силы разума, едва ли не как его многочисленные пассии влюблялась в этого обаятельного проходимца и сочувствовала именно ему, а не его жертвам. «Ну ведь он такой милый», – объясняла она Руфине, и та в ответ потягивала передние лапки, а потом, состроив умилённое личико, мяукала. «Вот видишь!»
Однако ближе к концу второго дня после коктейльного вечера, как его назвала для себя Илона, от мыслей о «милом друге», её оторвало знакомые переливы гудков. Опять Анжелка, и теперь не самочувствие Илоны её интересовало. Она зашла с неожиданной стороны:
– Слушай, тут ребята собираются у одного на хате, родаки где-то на югах, вернутся нескоро, вот он и отрывается.
Илона вздохнула, воспоминание о вчерашней головной боли было ещё свежо.
– Не так часто.
«Уже прогресс, – отметила Анжела, – не категорическое нет, а просто не так часто, стоит ли упоминать о Никите? Пожалуй, не стоит».
– Родители вернутся, вот тогда не часто и будет, а пока пользуйся случаем, ты просто коктейли не пей, это они по башке бьют, шампанское, вино, и утром встанешь
– Ты с Павликом будешь? – Илона начала колебаться. Идти-не идти, идти-не идти – мысли как маятник старинных часов.
Анжела тоже почувствовала, что подруга даёт слабину.
– Ну а с кем же? Конечно, с Павликом. Слушай, я тут его вчера так приревновала, так приревновала, ну думала уже всё, а у него, оказывается, просто…
– И Никита будет? – перебила подругу Илона.
«Ух ты, запомнила, а я-то тайные плану строю», – хихикнула про себя Анжела.
– Должен, – Анжела слегка изобразила удивление, – хочешь, позвоню ему, уточню.
– Нет-нет, не стоит, это не имеет значения. Я ещё не знаю сама.
«Так я тебе и поверила, ну ты даёшь, он хоть из-за фотографии писает кипятком, а ты вообще только с моих слов, – уже на самом деле удивлялась Анжела, – ох уж эти отличницы, и вправду говорят: в тихом омуте черти водятся!»
– Так придёшь?
– Приду, скорее всего, приду, только скажи по сколько скидываться?
Анжелка в ответ заржала в трубку.
– В таких ситуациях за всё платят парни. Девушки приходят, это уже немало. Ну так придёшь?
– Угу, если не получится, то перезвоню.
– Правильно, молодец, давай, встречаемся в семь часов на «Кунцевской» в середине платформы.
Повесила трубку, желание повеселиться в компании огромно, но почему-то страшновато. А вдруг… Там всё может случиться. Илона подошла к зеркалу, стянула футболку и в который раз принялась рассматривать своё тело. Талия – хороша, покатые плечи в меру, бугорки грудей торчком и в меру, пожалуй, даже лучше, чем у Анжелки, Руки потянулись к джинсам, хотелось полностью оценить себя, но внезапно, даже не закончив расстёгивать ремень, Илона остановилась. Напало какое-то оцепенение: «И вот так когда-нибудь придётся оголять себя перед чужим, совсем чужим человеком? Но это моё! Не его! И он войдёт в меня! Ф-ф-ф, страшно!» Илона так и стояла перед зеркалом, пока снова не затрезвонил телефон. Мама. Обычный, рутинный разговор. Но надо что-то придумать насчёт завтрашнего дня, что? А, всё просто, завтра день рождения одной одноклассницы, она новенькая, ты её не знаешь, нет-нет, тихая такая, хорошая девочка, из хорошей семьи, папа – инженер, в метро работает, мама – учительница, и она сама по стопам мамы пойдёт, поступает в пединститут. Александра Евгеньевна благословила, но:
– Оставь мне её телефон, чтобы я была спокойна.
– Мам, ну ты что, – Илона умела изображать обиженную дочь, – мне не десять лет, или ты хочешь, чтобы над твоей дочкой все ржали как лошади?
– Фу, какие выражения! Ладно, хорошо, только смотри, к одиннадцати будь дома.
– Мама! Она живёт у кольцевой. Мне придётся уйти в десять, как ты это себе представляешь?
– Хорошо, тогда обещай мне, что это приличная вечеринка приличных девочек.
– Ну, конечно, мама, конечно!
Уф-ф. Общение с мамой даётся всё тяжелее. Илона положила трубку и застыла у телефонного столика. И сразу Руфина напомнила о себе, проголодалась. «Угу, моя хорошая, сейчас». Но после разговора с мамой необходимо встряхнуться. Да, покормить кошку, конечно, и выйти на воздух, жара уже спала, а в квартире ещё душно. А почему бы не искупаться? И точно, Москва-река рядом, мама далеко. Илона переоделась, сунула полотенце в холщовую авоську и, выскочив из дверей дома, вприпрыжку понеслась к речке.