Любовь уходит в полночь
Шрифт:
Лакей за дверью почтительно им поклонился и зашагал впереди вниз по парадной лестнице, сопровождая их к месту, где было назначено высокое совещание. — Все гости разъехались? — спросила Ксения, не зная, о чем говорить, — их было трое, и уши третьего были лишними для того диалога, который она бы хотела сейчас продолжить.
— Думаю, кто-то еще остался, — в тон ей ответил король, — но нам они не помешают. Наша встреча с премьер-министром — в другой части дворца.
Они миновали несколько широких лестничных маршей. На стенах висели картины. Ксении не терпелось рассмотреть их все, подробно, не торопясь, и она затаила надежду, что, пока она здесь, то непременно выкроит время на это. Вот бы сделать макет дворца наподобие кукольного домика, во всех подробностях, тогда было бы легко запомнить каждую мелочь и унести потом с собой в свою бедную жизнь. Минуты бегут слишком быстро. И уже совсем скоро придет час разлуки с теми, с кем она тут сближается.
Лакеи в парадных ливреях открыли при их приближении высокие двустворчатые двери, и Ксения с королем шагнули через порог вместе, бок о бок. Ксения взглянула на них двоих мысленным взглядом: красивая пара! Идут гордо, слаженно…
Помещение, куда они вошли, вид имело гораздо более мужской и деловой, чем другие части дворца, где она уже побывала. Здесь их ожидали трое мужчин. Первый оказался министром иностранных дел Дудичем, с которым она уже встречалась в дороге, второй был премьер-министр Калолий, а про третьего она вспомнила, что на приеме его представили ей, кажется, как лорда-канцлера — имени она не запомнила.
Все трое склонили головы, когда они вошли. Король указал на обитое зеленым бархатом кресло, предназначенное для Ксении, и сел подле нее со словами:
— Пожалуйста, садитесь, господа. — Все заняли свои места.
Премьер-министр сел против Ксении и, пока она с легкой тревогой ждала его слов, обратился напрямик к ней, мельком бросив взгляд на короля:
— Думаю, ваше королевское высочество уже известили…
— Ее королевское высочество ни о чем не извещено! — прервал его король с легкой нервозностью. — Я оставил это для вас, премьер-министр. Это сугубо ваш план, и, думаю, вы можете объяснить его намного лучше, чем кто бы то ни было, включая меня.
В его подчеркнуто вежливой интонации слышалась примесь едкости. Это не понравилось Ксении и привело ее в замешательство. Но она улыбнулась премьер-министру и уточнила:
— Вы хотите что-то мне сообщить? Что-то важное?
— Именно так. Иначе бы мы не собрались здесь. Вы, должно быть, спрашивали себя, мэм, почему мы попросили вас прибыть из Лондона в Мольнар с такой срочностью? — вкрадчиво начал премьер-министр, никак не отреагировав на монарший пассаж, что еще более утвердило Ксению в ее первом впечатлении от Калолия как от персоны «с двойным дном» — плюс ко всему, что уже сказал ей в отношении него король. Бархатные интонации Калолия контрастировали с интонациями короля. А золотые часы Breguet на шатлене — цепочке, которой премьер-министр поигрывал при разговоре, производили эффект подчеркнуто назидательный и показной. Часы носили далеко не все мужчины-аристократы. Это было скорее продиктовано желанием лишний раз продемонстрировать собственное достоинство и организованность, то есть ношение часов в известной степени было внешним атрибутом, символом деловитости, возносящей обладателя механизма, отсчитывающего драгоценное время, над собеседником. А брелок от часов Калолия явно утверждал обладателя сего в числе ценителей прекрасного — это была превосходная эмаль со вделанными в мелкий рисунок драгоценными камнями, кажется, бриллиантами. В драгоценных камнях Ксения еще путалась.
— Совершенно верно, я этого не ожидала, — церемонно ответила ему Ксения, устремив глаза на брелок, дабы премьер-министр не заметил в ее взгляде плохо скрытую в этот напряженный момент неприязнь. — И я не рассчитывала на такой скорый отзыв из Англии, мои планы были совсем другие, и я вынуждена была их изменить.
— Но вы, разумеется, слышали, что в Лютении беспорядки?
— Да, мне говорили об этом…
— Боюсь, вследствие всего этого — я имею в виду беспорядки — и возникла насущная необходимость как-то отвлечь внимание народа, и чем быстрее, тем лучше.
— Отвлечь внимание… от чего? — Ксения поерзала в кресле, но взгляда на Калолия не подняла.
— От бунта! От революции! — густым голосом, наполнившим все кабинетное пространство, объявил премьер-министр.
— Если до этого дойдет, это будет делом рук правительства, — вмешался король, едва скрывая закипающие интонации. — Как я не устаю говорить, налоги непомерно растут, и народ не будет вечно мириться с таким количеством мелких частных запретов.
— Я информировал ваше величество в прошлые наши встречи, — выдержанно ответил премьер-министр, — что у правительства не было иного выхода, кроме как ввести те законы, против каковых вы возражали.
— Мои возражения определенно остаются незамеченными или попросту игнорируются, — проговорил король неприятным голосом.
Казалось, премьер-министр вот-вот ответит ему так же занозисто. Но, с усилием удержав себя от такого соблазна, Калолий, все так же поигрывая цепочкой, повернулся к Ксении:
— Мы обратились с просьбой к вашему высочеству прибыть в Лютению, потому что, как я сказал, необходимо отвлечь внимание толпы от ее якобы невзгод.
Ксении показалось, король сейчас снова остро вклинится в их диалог на слове «якобы», но тот лишь откинулся на спинку кресла — с тем мрачным выражением лица, с каким он ехал в ландо с вокзала.
— И что вы предлагаете, чтобы я сделала? — тихо спросила Ксения, краем глаза удерживая в поле зрения выражение лица короля.
— Я делаю приготовления к тому, ваше высочество, — невозмутимо повел речь премьер-министр, — чтобы ваша свадьба с его величеством… состоялась… незамедлительно… — Проговорив это, премьер-министр прокашлялся и замолчал, ожидая реакции. Часы, которые он было достал, на этот момент он спрятал в карман, посверкивал только брелок на животе.
Ксения сначала молчала, ошарашенная. Она-то думала — ее ожидают приемы, банкеты по поводу близкой свадьбы его королевского величества! А оказывается, задумана экспресс-свадьба….
Поперхнувшись, она переспросила:
— Незам… незамедлительно?
— В течение семи дней, ваше высочество, — подтвердил премьер-министр. И уточнил так, словно исключал прекословие: — О свадьбе объявят сегодня, а с завтрашнего дня начнут украшать улицы.
— Это… никак невозможно! — слова будто сами слетели с губ Ксении.
— Нет ничего невозможного, — мягко, но настойчиво ответил премьер-министр, снова вынимая часы из кармашка, будто бы наглядно свидетельствуя: отсчет времени до свадьбы уже пошел, вот, убедитесь сами, ваше высочество… — Мадам, иного выхода просто нет. Поверьте!
— Но… это всего через неделю? — растерянно прошептала Ксения и посмотрела на короля. Тот сидел отвернувшись. — Нет! Я не могу согласиться. Нужно подождать… Это… нет-нет…
Она бешено пыталась высчитать, сколько времени понадобится Джоанне, чтобы прибыть сюда, во дворец. Путь до Мольнара занял у нее самой три дня, а Джоанна собиралась отсутствовать десять дней. Предположим, что путь до Лютении займет у нее те же три дня, значит, всего это будет тринадцать дней.
По тому, как премьер-министр нервным движением напряженных пальцев спрятал часы в кармашек, Ксения увидела, что он готовится заговорить, и опередила его: