Любовь в двух мирах
Шрифт:
Ирина:
Утро началось неудачно: на подземной стоянке, уже на подходе к своей красавице, я сломала каблук и подвернула ногу, причем, судя по боли, лучше бы я эту самую ногу сломала… Ругаясь сквозь зубы, как записной грузчик, кое-как с помощью одного из охранников добралась домой, вызвала на дом врача и потом сто раз пожалела об этом – вердикт эскулапа был неумолимым: покой и сон. Ногу мне вправили, да, но потом… Пытавшуюся протестовать меня накачали снотворным, и я с лишь чудом успела проводить этого последователя Гиппократа за дверь и добраться до постели, где и отключилась.
Привет, Ирма. Давно не виделись. Я даже соскучиться успела. Что там у тебя опять приключилось, что ты так сильно дрожишь вся? Что, приехал страшный монстр в обличие свекрови, а ты боишься к нему выйти? Всего-то? Боже, мне бы твои проблемы. Вот же ребенок наивный. Да и трусливый к тому же. Так, дай-ка мне место. Хоть развлекусь.
Скромное платье в пол, макияж сероватых оттенков под цвет одежде, никаких цацек, пучок из волос на голове, и вуаля – перед нами тихое забитое существо, от которого никогда в жизни не будешь ждать жесткого отпора или гадостей. То, что надо, для встречи с этой дамой.
Опять лестница с жуткими ступеньками, прямо-таки мечта любого травматолога. Вот никогда бы не подумала, что буду радоваться поддержке горничных. Это что получается, я теперь все время буду бояться упасть? Мда… Приехали…
Гостиная была обставлена так же безвкусно, как и остальной дом: серебристая лепнина на потолке, массивная деревянная мебель из какого-то там дорогого дерева, оббитая синим или коричневым бархатом, напольные золотые вазы с живыми цветами, посередине комнаты – стол с белоснежной накрахмаленной скатертью. На нём – подсвечники, бокалы с вином, легкая закуска. Рядом – два кресла с вычурными ножками и подлокотниками. В одном из них – уже пожилая, но все еще красивая женщина, чуть полноватая, с выдвинутым вперед подбородком, говорившим о ее непростом характере, с правильными тонкими чертами лица, роскошной черной шевелюрой и немного удлиненным носом. Одета в ярко-желтое платье, усыпанное драгоценностями. Аляповато и «бахато», как любят сейчас говорит у нас с намеком на дурной вкус человека. Да, красавица еще та. Теперь мне понятно, почему ее Ирма боится. Но то – Ирма, а то – я. На мне она где сядет, там и слезет.
«Ты как к ней обращаешься?»
«Как она и велела – матушка»
Да? Ну ладно. Мне не сложно.
– Матушка, – тихий скромный голосок от двери, и я с грацией хромой утки, пару раз задев косяк, вплывая в комнату. Женщина скривилась, видно, от отвращения, при виде своей невестки. Ничего-ничего. Я только начала. У нас с тобой, дорогая, все еще впереди.
Горничные, усадив меня в кресло, тут же удалились по величественному взмаху руки свекрови. Очень интересно. Она что, и слугами здесь вольна распоряжаться?
«Да. Она – мать главы рода, вторая по значимости в местной иерархии».
Прелестно…
– Ты отвратительно выглядишь, Ирма. Посмотри, на кого ты только стала похожа: вся обрюзгла, непомерно растолстела, а ведь ты еще так молода!
А ты сюда приперлась, только ради того, чтобы потретировать невестку?
– Я знаю, матушка. – Глазки долу, параллельно неловко задеваю стоявший рядом на столе бокал, и он падает на ковер. Охаю, пытаюсь поднять, чуть не падаю. – Увы, я здесь бессильна… Ваш сын не позволяет мне вести активный образ жизни.
Брезгливо поджатые губы:
– Что за чушь! Вартариус – добрый и нежный мальчик!
Та ладно. Когда это он был добрым и нежным мальчиком? В каком веке?
Тихо вздыхаю, вроде как не желая противоречить. А потом – горькую пилюлю.
– Возможно, когда он рядом с вами, так и есть…
Негодование:
– Что? Ты недовольна своим мужем???
Смиренно:
– Ну что вы, матушка. Ни в коем случае. Он намного лучше моих родителей…
И ведь не соврала ни разу. Ирма, хватит фыркать. Ты меня с мысли сбиваешь.
Так. А вот теперь в холодном змеином взгляде появилась заинтересованность:
– Я наслышана о судье и его поведении вне работы. Поговаривают, что он довольно жесток с домочадцами. Теперь я начинаю понимать, почему ты такая.
Удивление:
«Какая?»
А то она не знает.
«А я тебе уже сто раз говорила, какая именно: затюканная, забитая, трусливая. И не обижайся. На правду не дуются».
Свекровь между тем продолжала:
– У тебя, Ирма, чересчур закрытый, можно даже сказать, зажатый характер. И я вполне могу допустить, что вы с моим мальчиком не поняли друг друга.
Ничего себе мальчик. Ему за сотню перевалило, вообще-то. Дедушка почти.
Отвожу взгляд:
– Я… Я не хотела бы обсуждать нашу с мужем личную жизнь… Простите…
Царственный кивок:
– Конечно, дитя мое. Я все прекрасно понимаю. Я собиралась к вам в гости буквально на несколько часов, но, видимо, придется поменять планы и пожить тут немного, чтобы своими глазами увидеть, как вы оба живете и как мой сын с тобой обращается.
Упс.
«Прости, Ирма. Похоже, я подложила вам с Вартом большую жирную свинью…»
Задумчиво:
«Я боюсь, он не обрадуется…»
Зато скучать перестанет.
«Так все плохо?»
Ответа я не дождалась: широко распахнулась дверь, и в комнату буквально ворвался предмет разговора.
– Матушка? – Изумился-то как. И почти натурально. Я было поверила. – Какая приятная неожиданность. Я думал, вы сейчас отдыхаете в своем имении.
Что значит в переводе на обычный язык: что ты тут делаешь? Вали побыстрей к себе домой и оставь нас с женой в покое. Впрочем, свекровь дурой не была.
– Я соскучилась, сынок. Мы с тобой так редко видимся из-за твоей вечной занятости. Ты, как мой первенец, всегда будешь мной любим больше остальных.
Боже, сколько патетики. Эти двое вообще умеют нормально разговаривать?
Варт между тем подошел ко мне, критически осмотрел, поднял, заглянул в глаза. Угу, и тебе, добрый человек, хорошего и веселого дня. Давно мы с тобой, товарищ, не виделись. Я прямо изнемогла вся от тоски и скуки по тебе, красавцу ненаглядному. Блин, опять у него ухмылка на губах промелькнула. Зараза такая.