Любовь в мегабайтах
Шрифт:
— Мы взяли на прокат автомобиль, и побывали в близлежащих Падуе и Венеции. Падуя мне понравилась больше. В Венеции толпы туристов, затхлые каналы, заплесневелые здания, всё облеплено голубиным пометом. В Падуе многолюдно лишь в районе старинного Падуанского университета, даже в соборе Святого Антония нет толчеи и давки.
Меня больно кольнуло «Мы», я старалась не впасть в приступ ревности, но итальянское вино вдруг мне показалось кислым. Я отставила бокал. Станислас заметил.
— Не нравится вино?
Он поднял вверх указательный
— Заменить Тосканским?
— Лучше французским, — вставила я.
— Какое вино желаете? — предложил карту вин «Джуд Лоу».
— Шато-д-Икем, — выбрал Станислас.
Двести пятьдесят долларов за бутылку! Станислас сошел с ума или я ему для чего-то очень нужна. Сейчас узнаем для чего.
— Только, прошу тебя Станислас, не развлекай меня байками о твоих приключениях во Франции.
— Хорошо, тогда к делу, — согласился Станислас.
Принесли закуски и вновь разлили вино.
— Тост. За женщину, которая меня покорила.
— Не буду я пить за твоих баб, — тихо буркнула я.
— За тебя, Александра.
Я подняла бокал вверх, приветствуя тост Станисласа. Его подхалимаж был конкретным и напористым. Я ждала. Он не торопился, со вкусом, с вилки в рот втянул кусочек из морского коктейля, смеси из креветок, мидий, каракатиц, щупалец осьминогов, обмакнув его в экзотический соус.
— Александра, — он промокнул губы льняной салфеткой, — мое предложение жить вместе… Я всё еще надеюсь, что ты согласишься… Давай забудем о наших ошибках и начнем сначала.
— Не обсуждается, — отрубила я.
— О'кей. Выслушай меня. Не торопись ответить нет, — он положил ладонь на мои пальцы, испытывающие нити скатерти на прочность. Пальцы дрогнули, и он сжал их.
— Хорошо, — поспешно сказала я.
— Итак…
— Сейчас ты похож на Ставицкого, — перебив Станисласа, заметила я. Станислас оставил мою реплику без ответа.
— Итак, что мы имеем. Несмотря на то, что ты оказала неоценимые услуги «Хадраш текнолоджи»…
— Оценимые, оценимые… — съязвила я, сделав глоток из бокала.
— Не перебивай, пожалуйста, — Станислас взглянул на меня с укором, я мешала ему, — …тебя уволили, практически не поблагодарив, напоследок устроив унизительный допрос. Так?
— Так.
— Ты ничего не должна «Хадраш текнолоджи»? — уточнил Станислас. — Тебя не связывают страшные клятвы?
— Нет и никакие, — ответила я сразу на два его вопроса.
— Тогда двери «Глоуб Коммьюникейшн» гостеприимно открыты для тебя, — он развел руки в приглашающем жесте.
— Звучит как рекламный слоган.
— Ты всё шутишь. Между прочим, мы вполне способны оценить твои способности и таланты. Чем «Глоуб» хуже «Хадраш»?
— Ты вышел из подполья?
— Моя конкурентная деятельность теперь не является тайной для отца. Я сделал «Хадраш» великолепный подарок — новейшие разработки «Глоуб» из собственных рук и лидерство на рынке.
— Кстати, мы и так шли впереди «Глоуб»! — вступилась я за корпорацию.
— Еще считаешь себя в команде?
— Слишком мало времени прошло, никак не привыкну. Скажи мне Станислас, ты открылся отцу, что «Глоуб Коммьюникейшн» принадлежит тебе, а о своей роли в установлении на рынке лидерства «Хадраш текнолоджи» ты тоже ему рассказал?
— Рассказал. Зачем врать? Я прекрасно знал, что Ставицкий вытряхнет из тебя правду, да ты и сама не будешь ничего утаивать.
— Конечно. Перед Хадраш моя совесть чиста. И как родитель принял твою попытку отнять у него его детище, цитирую, «разбить на части и продать и деньги пустить на ветер»?
— Отцу, конечно, я о своих планах не поведал. Сказал, что хотел украсть его секреты, что бы выйти на первое место. Вполне понятное желание у бизнесмена.
Хотели же они украсть у «Глоуб» и украли бы, если представился случай. А ты им на блюдечке и воровать не надо.
— Это его удовлетворило?
— Отца да. Даже не бранил, пожурил по-отечески за прыткость.
— Легко отделался.
— Но только не от Ставицкого. Как его задело, что я хотел его обставить! Искры из глаз сыпались, слюной брызгал! Обещал «Глоуб» в порошок стереть! Да только кишка тонка, как говорит наш корпоративный проктолог.
— Со Ставицким лучше дружить, — посоветовала я.
— Я хочу дружить с тобой, вместе мы натянем нос Ставицкому! Неужели тебе не обидно, что они выбросили тебя как нашкодившего котенка, вместо того, что бы носить на руках, в знак благодарности.
— Нет, мальчики, я в ваши игры больше не играю.
— Александра, прошу тебя, во имя тех прекрасных дней, что мы провели с тобой вместе. Ты помнишь, как хорошо нам было? Мы сможем повторить, я верю!
— Так тебе нужна я или моя помощь? — уточнила я.
— Мне нужно всё, твое тело, твой ум, твоя поддержка!
Тело, ум, поддержка. Не любовь. Станислас привык относиться к людям как к вещам, сегодня полезна — значит нужна, завтра отпадет надобность, и бесполезную вещь выкинут на свалку. Чего ими дорожить, их много в жизни, вещей, стремящихся быть полезными. Конечно, будучи правой рукой Владимира Станисласовича, я была допущена ко многим документам, имеющим значение, и хранила коммерческие тайны.
Отстранение меня от работы с одной стороны подвергало Хадраш опасности, но хитрый Ставицкий понимал, что при наших со Станисласом отношениях, они, скорее всего, тайной уже не являются. Было принято решение не допускать меня к тому, что я могла бы узнать останься я работать на «Хадраш» дальше.
Я ковыряла ложечкой остывший жульен, Станислас молча ждал моего ответа.
— Нет, Станислас, надоело мне быть пешкой в чужой игре. Попробуй без меня.
Он забарабанил пальцами по столешнице. Схватил льняную салфетку и скрутил ее жгутиком. «Вместо салфетки должна быть я». Бросил ее на стол. «Сейчас он обзовет меня страшилой, напомнит, что мне не найти такого дурака, который будет трахать меня», — тоскливо подумала я.